Подъем сторожил дэв, мимо которого даже самнаместник не мог пройти без куска сахара. И это была не только традиция. Дэвбыл глуп, но невероятно огромен и силен и не мог никогда разобрать, где свои,где чужие. Поэтому его и выбрал хозяин сторожить подъем в пещеру, ведьзлобность без разбора импонировали ему гораздо больше, чем расчетливый исамостоятельный ум.

Когда они проходили мимо этого косматого иугрюмого сторожа, Хамсин снова спросил:

--Ты думаешь, Скра, что Бейше старается вовсене для меня?

--Я полагаю, господин, что не стоит емудоверять безгранично. Ведь он - человек и поэтому способен на самую невероятнуюподлость, впрочем, как и на безграничную преданность.

--Тогда вот что. Лети к начальнику гвардии ивели отвезти Иверлин в Глухие пещеры и заточить в лабиринте. Да и распорядись,пока не давать ей опиума. Пусть ее рассудок немного проясниться.

Ворон улетел выполнять приказ хозяина, а Хамсинотправился в южные шахты. Необходимо было разобраться с мятежником, посмевшимвосстать против убивающей непосильной работы.

У рабов, работающих на рудниках, не было ниимен, ни прозвищ, ни даже номеров. Надсмотрщики не вели никакого учета. Онизнали лишь, сколько умерло, а значит столько же нужно восполнить или ещебольше, если появлялись новые шахты или старые рабы становились слишком истощенными.Но одного человека все называли по имени - Саб-Бияр. Он проработал в шахтахслишком долго, почти семь лет, и все это время слыл главным возмутителемспокойствия, единственным не смирившимся и постоянно пускающимся в бега.

На его теле уже не оставалось живого места,один глаз был выбит, вырваны все ногти, но он был непоколебим. Все снова иснова подстрекал он унылую безвольную массу к недовольству и ропоту,провоцировал их на побег и ни в коем случае не хотел умирать. Казалось у негобыло несколько жизней. Оживая после бесчеловечных побоев и пыток, он снова шелработать и роптать, затихая лишь потеряв сознание.

--Снова Саб-Бияр?--спросил наместник, явившисьв шахты.

--Точно, господин,--низко склонив голову,ответил надсмотрщик.

--Что на сей раз?

--Подстрекал к побегу новых рабов, господин.

--Надеюсь, на этот раз он не выживет посленаказания?

--Кто знает, великий? Он вынослив необычайно.

--Проводите меня к нему.

Хамсин редко бывал в пещере для наказаний, ноне раз делал исключение, для того чтоб присутствовать при мучениях Саб-Бияра.Иногда он ловил себя на мысли, что начинает симпатизировать несгибаемому рабу сзавидной жизненной стойкостью и терпением.

Когда он появился в пещере, освещенной светомодного факела, палач как раз закончил очередную пытку огнем. Несчастный раб,подвешенный на дыбе, был без сознания. По пещере растекался жуткий запахпаленого человеческого мяса.

--Приведи его в чувства и оставь насодних,--приказал Хамсин палачу.

Тот, взяв лохань с водой, в которой остужалраскаленные орудия пытки, выплеснул почти кипящую жидкость на бритую головубездыханного раба. Немыслимая боль заставила его очнуться и издать дикийзвериный вопль. Он приоткрыл свой единственный залитый кровью глаз и сквозь пеленуразличил очертание наместника в глухом бронзовом шлеме. Но держать голову онбыл не в силах, и она снова повисла без жизни. Из носа и рта текла кровь, кожана плечах и груди дымилась.

--Сколько ты еще намерен оставаться вживых?--равнодушно спросил Хамсин.

--Вечно,--прохрипел в ответ раб.

--Не рассчитывай на это. Я намерен покончить стобой сегодня же. Ты меня утомил.

--Так убей меня, не жди!--проревел Саб-Бияр, изпоследних сил выдавливая слова.

--Я сам не убиваю людей, ты же знаешь. Это не вмоих правилах. Мне больше нравится наблюдать за тем, как вы мучаетесь. Но ты,признаться, мне порядком надоел. Когда же ты отойдешь, наконец? Не понимаю, вчем у тебя еще держится жизнь?

Наместник подошел к рабу и ткнул его в грудькривой саблей. Послышался глухой стон.

--Я уважаю тебя, Саб-Бияр,--сказал онвдруг.--Пожалуй, никогда у меня не было врага столь неутомимого и живучего.Странно, что ты всего навсего человек... А хочешь, я сохраню тебе жизнь?

В ответ последовало лишь молчанье. Раб сновапотерял сознание, но Хамсин, решив, что тот ждет, что он дальше скажет,продолжал:

--Я могу сделать тебя надсмотрщиком над другимирабами, ведь они же боготворят тебя. Мне нужны энергичные и преданные слуги.Что скажешь?

Саб-Бияр молчал. Он не мог ответить. Но Хамсини не ждал ответа. Он его знал заранее.

--Да. Я понимаю,--сказал он, догадавшись,наконец, что раб его не слышит.--Ты слишком горд, чтоб за столь малую цену -возможность продолжать жалкое существование - продать самого себя. Но мнекажется, гордость для человека - слишком непозволительная роскошь. Особенно длятакого, как ты. Ты слишком высоко мнишь о себе. Впрочем, будь ты у меня наслужбе, мне бы не пришлось полагаться на двуличного и непредсказуемого Бейше.

В последнее время Хамсин отчего-то ощущалпотребность рассуждать вслух, особенно, если рядом не было никого, кто мог быего услышать. Он позвал палача.

--Я думаю с него достаточно. Вели отвезти егокуда-нибудь подальше и поглубже. Например, в Глухие пещеры. Пусть умретспокойно. Он это заслужил.

Прилетел Скра и уселся на широкое плечохозяина.

--Я все сделал, как ты приказал,--сказалон.--Иверлин будет сегодня же отправлена в лабиринт.

--Ну, что ж. Там им всем и место,--задумчивопроизнес наместник и направился к выходу.

На сегодня дела его были закончены, и онторопился в свою темную пещеру, чтоб вновь предаться размышлениям. Егобеспокоили две проблемы: Гавр, который остался жить и Бейшехир, в рукахкоторого было страшное оружие. А еще Умар. Похоже, он предал его.

Хамсин сел на свой неуютный трон, погруженныйво тьму. Скра остался снаружи, ему незачем было быть здесь, где не видно низги. Ни окон, ни факелов, ни фонарей. Они просто ни к чему. Хамсин не любилдаже появляться на поверхности. Он ненавидел свет, потому что не мог егоразличать.

Но сейчас наместник чувствовал умиротворение.Отчего же? Он все обдумал? Имеет четкий план действий? Поэтому? Нет... Тут ещене все ясно... Тогда откуда же взялась эта душевная успокоенность? Ах, да.Саб-Бияр. Наконец-то, он перестанет досаждать ему и успокоится на веки. Обрететпокой, о котором Хамсин может только мечтать. Не завидует ли он ему? Нет.Ничтожный человечишка, любимец Демиурга. Где ему понять великие замыслы иоценить жестокий ум. Смертный человек не знает, что если жить вечно, то жизньтеряет смысл. Но у него, ничтожного, он был, этот смысл - бесполезная борьба снаместником. И умрет он теперь с чувством выполненной миссии. Какая досада! Глупыелюди, они не понимают, что отпуская им срок, Хамсин дает великое благо, накоторое сам рассчитывать не вправе.