А когда солнце стало кроваво-алым, я летела на его спине и уже не держалась за уши. Ладонями упиралась в его переливающиеся мышцы и смотрела на закат. Ветер трепал мои сухие волосы, пропитанные морской солью, и несчастный халатик, который я за два дня порвала и испачкала.

Прощались мы с Ардисом на холме, где росла вишня. Мы не разговаривали всё это время. Он и увязался провожать.

Без комментариев.

Насколько я поняла, это был мой первый оргазм в жизни, а между нами почти любовь.

— Придёшь? — сиротливо спросил дракон.

— Если сдам анатомию, — туманно ответила я и устало поплелась с холма в ночной южный лес, где всё ползало и шуршало. А я не очень в темноте вижу.

— А я всё равно ждать буду, — донёсся его голос. — Я же так старался, ты точно всё запомнила.

— Ага, — буркнула я и скрылась в лесу. — Особенно твои пальцы на сосках.

— У меня хороший слух! Если понравилось, можно повторить.

— Конечно, осталось-то выучить мышцы ниже пояса.

— То есть не придёшь?

— Я этого не говорила! — раздражённо крикнула ему и оглянулась. А его нигде не было.

Странный он какой-то. Ведь он намного сильнее меня, мог бы утащить себе игрушку. Боялся наших Бесконечных? Интересно, а мой так называемый папаша Догода Геннадий Гурьянович сможет его победить?

Я вошла в лес и по ручью пошла знакомой дорожкой. Только вроде вошла, впереди замелькали жёлтые светящиеся глаза огромного леопарда. Ольга скользнула из-за деревьев ко мне и приняла облик женщины.

— Ты где была?! — истерично заверещала она и дала мне пощёчину.

Я вскрикнула от боли. На коже остались три царапины от её острых когтей. И слёзы с обидой, и горький рёв.

— От тебя морем пахнет! — Она вдруг обняла меня. — Яся, нельзя так!

Понятно, почему у неё детей нет. Стерва.

— Я так беспокоилась. Лео отсутствует, я всё вокруг изрыскала.

— Musculus sternocleidomastoideus, — сквозь рёв сказала я. — Грудинно-ключично-сосцевидная мышца-а-а!

— Прости, прости меня.

И тут я поняла, что плачу не из-за неё, а из-за того, что сердце рыдает. Оно страдало. У меня ослабли ноги, я стала задыхаться.

Чувство это не могла контролировать, он меня заполнило целиком.

Я влюбилась. И так сильно, что самой страшно стало.

Не испытывала голода, не хотела пить и спать не могла. Болезненные ощущения внутри, словно душа сжимается и рвётся на куски. Такое я испытывала только когда ненавидела. Да, несмотря на всеобщую любовь и обожание, у меня были недруги. Их звали Влад и Васька, они царя волчьего Лихо сыновья. Зажравшиеся мажорики.

Хотела я учиться в университете. Поступила, на занятия ходила. Недолго. Два этих долговязых желтоглазых волчонка решили, что у нас вполне может быть хороший тройничок. Как я от них бегала, как с ними воевала. И меня же, жертву, из университета! Их папаша постарался, чтобы меня выставили дальше путешествовать по племенам.

Тогда я возненавидела. Но ненависть сменилась…

Это чувство, что зарождалось внутри, сродни лютой злобе. Только врага нет, есть тот, кого я хотела всем своим сердцем.

Мне страшно от этого. Оно огромное и горячее, неконтролируемое, как извержение вулкана и вытекающая горящая лава.

Любовь.

Я пыталась её подавить, она меня замучила. В комнате своей лежала, а чувствовала запах моря. Подушечки пальцев помнили, какой дракон на ощупь, его мелодичный юношеский голос в голове.

Неконтролируемая эмоция.

Любовь.

Для неё нет препятствий, для неё нет имён и племён. Она не задумывается о последствиях, она жаждет здесь и сейчас.

Я догадывалась, что не то, что любить, даже приближаться к Ардису нельзя и будут последствия.

Уже слишком поздно. Меня обволакивало тайное желание. И я дурела, стонала и с ума сходила.

Наверно, у такой особенной, как я, и первая любовь будет особенной. До судорог в конечностях, с повышенной температурой тела, с бредом и в поту.

Ольга три раза приходила, ближе к вечеру пропала.

Я же хотела к Ардису, но не могла… не могла. Потому что нельзя так любить дракона.

Мне бы хотелось, чтобы он знал это, как сильно он мне дорог…

Как я хочу к нему, как я хочу его…

Но не иду, потому что погибаю.

Я тронула себя между ног…

— Ардис, — сорвалось с моих губ.

Вспоминала экстаз от полёта, от купания. От того, как он касался моей груди. Тело сладко содрогнулось. Я опять испугалась и села на кровати, вся в поту.

Так, надо разумно подойти к сложившейся ситуации.

О том, что в доме появился мужчина, я поняла по звукам. Ольга стонала и кричала на весь дом. Она занималась любовью. Верная жена. Значит, вернулся сам царь котолаков Леонид Львович.

Прикрылась халатиком, вышла из комнаты.

Коридор второго этажа наполняли скрипы кровати, ахи и вздохи, сладостные крики.

За окнами стояла непроглядная ночь. Источником света служил фонарик, что горел на кухне внизу и сеял приглушенный алый свет.

Только я к двери Ольгиной спальни подошла, где уединилась пара котолаков, как она тут же открылась. Пришлось резко вскинуть глаза. Открыл потный и взъерошенный мужик, видеть его половой орган не хотелось.

В тёмных вьющихся волосах золотой царский обруч. На лице с веснушками поблёскивали распутные зелёные глазища. Тело крепкое, но меня воротило от этого мужчины. От них всех.

Улыбнулся мне по-доброму.

— Здравствуй, Яся. Тебе чего?

Думаю, он бы с удовольствием меня пригласил в спальню. Котолаки невероятные паскудники. На мордах всё написано. Кошки почти выродились. Они гуляли сами по себе тысячи лет и семьи не создавали. В мире людей потерялись.

Но вот этот, с глазами неприятными, Лео Сан, всех объединил, спас маленького Бесконечного котика, который немного меня старше и восстанавливает города, заставляя самое распутное племя создавать семьи и не бросать своих детей.

— Слышу, что Ольгу Ниловну убивают, пришла помочь, — тихо ответила я, не уточняя, кому именно помогать.

Леонид Львович прищурил глаза и своей рукой коснулся моего лица. За сутки царапины от когтей бешенной Оли не прошли. От его прикосновения я недовольно фыркнула.

Мерзкий. Они тут все отвратительные.

— Сейчас ужинать будем, спускайся вниз, — прошептал он и стиснул зубы.

Дверь перед моим носом захлопнулась.