Но так было не всегда. Когда-то мы вместе с братом улетели от матери и отправились в путешествие. Это сейчас я тяжелый на подъем, а тогда мы были совсем еще семечки, вот и решили мир повидать. Легкие были – да вот прямо как ты!

Опухш с интересом слушал Старостеня, гадая, к чему он ведет.

– Так вот, – продолжил тот. – Разнесло нас с братом по лесу. Его в один его край, на восток, а меня вот сюда, к реке. И все бы ничего – то мне от него листик занесет, то ему от меня. Но вот уже довольно давно вестей нет совсем никаких. Признаться, я скучаю и тревожусь – брат у меня немного… как бы это сказать. Любит погрустить! Как бы он совсем в эту свою печаль не ушел. Так, к чему это я…. – Старостень по-старчески задумался. – А! Вот что – если ты идешь на восток, то почему бы тебе не проведать моего братца? Ты его легко узнаешь – таких больших и красивых деревьев во всем лесу поискать! Ну так что, поможешь мне?

«А почему бы и не помочь? – подумал Опухш. – Кто знает, чем закончится мое путешествие. А если сделал доброе дело – значит, все уже было не зря».

– Помогу! – кивнул он. – А вы, господин, случайно не знаете, где здесь ближайшая переправа через реку? У меня друг потерялся, и я не знаю, где его теперь искать.

Вместо ответа Старостень внезапно схватил Опухша веткой и поднял его высоко над головой.

– А ты сам посмотри!

Оттуда Опухш видел почти всю восточную половину леса. Правда, различить можно было лишь мохнатые верхушки деревьев – видимо, чем дальше в ту сторону, тем гуще становилась чаща. А вот то, что Опухш увидел над лесом…

Во всей своей красоте над деревьями парила луна – такая же круглая и светлая, как Опухш, только совсем гладкая. Она заливала ровным белым светом горы, озера и облака, вдыхая жизнь во все еще сонный лес. От ее вида в сердце у Опухша почему-то потеплело и зажегся лучик надежды. А еще стало немного тоскливо – он заскучал по луне, будто Старостень по своему брату, с которым не может увидеться. На мгновение ему даже показалось, что луна ему подмигнула.

Слева внизу Опухш увидел, что широкая река изгибается, и как раз в этом месте он приметил Тяжелошадь, пившую из речки. Ее, впрочем, не заметить было трудно, а вот Неёжика было совсем не видно. Жив ли он? Все ли с ним в порядке? Нужно было торопиться!

– Я нашел! Можно опускать! – закричал он Старостеню. Тот даже не пошевелился – видимо, с возрастом стал туговат на уши.

– Можно опускать! Спасибо! – что есть сил закричал Опухш.

Старик распахнул глаза и торопливо опустил его на землю.

– Зачем же так кричать, я все прекрасно слышу! – проворчал он. – Ступай, малыш, желаю тебе поскорее встретиться с твоим другом. Эх, нравишься ты мне! Не знаю почему, но нравишься. Есть в тебе что-то знакомое…

Опухш напоследок посмотрел на Старостеня и понял, что тоже сразу почувствовал в этом старичке что-то теплое и родное.

– Береги своих братьев, – пробормотало дерево. – У них ведь больше никого нет. Ты думаешь я просто так расту? Нет, когда-нибудь я прорасту так глубоко и далеко, что наши с братом корни обязательно встретятся. Да-да… по-другому и быть не может…

Речь Старостеня моментально сменилась гулким храпом, и Опухш понял, что пора уходить. Искать тропу не было нужды – она петляла вдоль берега реки, лишь иногда прерываясь оврагами, которые Опухш без труда перепрыгивал. Ему показалось, что он еще больше убавил в весе и стал совсем легким. Он чувствовал каждое дуновение ветерка и даже подумывал взлететь, но побоялся, что его унесет в другую сторону. А ему нужно было как можно скорее найти Неёжика!

Наконец, миновав несколько изгибов реки, он увидел друга – тот снимал с иголок клочья гривы, в то время как Тяжелошадь все никак не могла напиться.

– Эй! Я здесь! – закричал Опухш.

Неёжик отвлекся от своего занятия и выпучил глаза.

– Вот это да! Да как же… Да ты же… Да куда же ты делся? Я думал, что тебя Сова сцапала! Ну ты даешь, непростой ты фрукт! – изумленно воскликнул он.

Опухшу стало приятно, что Неёжик за него волновался. А еще приятнее, что он вырос в его глазах.

– Я все расскажу, но тебе нужно переправиться через реку. Я видел тропу, которая ведет на восток.

Неёжик озадаченно посмотрел на бурную и широкую реку. Даже пару раз попробовал воду лапкой, но лезть туда передумал.

– Кхм-кхм… – многозначительно прокряхтела Тяжелошадь. Она, наконец, напилась, и теперь обиженно глядела то на Неёжика, то на Опухша.

Что? – не слишком-то вежливо спросил ее Неёжик.

– Я, конечно, не настаиваю, но, если бы вы меня хорошо попросили, то я так и быть могла бы перевезти тебя на ту сторону, – произнесла Тяжелошадь.

– А тебе будет не трудно? – спросил Опухш, опередив Неёжика, который наверняка собирался сказать что-то каверзное.

– Пф-ф! – фуркнула Тяжелошадь. – Легче легкого! Ну-ка, хватайся!

– Ну вот, опять эту шерсть выдергивать, – проворчал Неёжик, однако уцепился за гриву. И очень вовремя – Тяжелошадь встала на дыбы, а потом лихо поскакала по реке, поднимая волны и пену копытами. Всего один миг – и Неёжик уже стоял на берегу рядом с Опухшем. Весь в лошадиной шерсти, но довольный тем, что, наконец увидел приятеля.

– Большое тебе спасибо! – сказал Опухш Тяжелошади. Опять же – потому что Неёжик никого благодарить явно не собирался, хоть сам бы он через реку ни за что не перебрался.

Тяжелошадь, казалось, даже немного покраснела. Она попыталась скрыть улыбку, но веселые глаза целиком ее выдали.

– Да не за что… да ну что вы… да что там… дел-то… – пробормотала она, но потом взяла себя в руки. То есть в копыта. – А вы знаете, мне ведь очень понравилось помогать. При условии, конечно, что меня потом благодарят, – тут она многозначительно зыркнула на Неёжика. Тот сделал вид, что не понял намека.

Затем Тяжелошадь немного замялась, видимо, что-то обдумывая.

– А как вам кажется – это река очень широкая?

– Еще бы! – хором выдали Опухш и Неёжик.

– И полноводная?

– Конечно!

– И ее всякому трудно будет перейти?

– Всякому! Кроме тебя, конечно, – сказал Опухш, не понимая, куда она клонит.

– Решено! – взмахнула лошадь гривой. – Буду пастись тут поблизости и помогать вашему лесному народу перебираться с одного берега на другой. Я, конечно, мало кого