– Этого я, увы, не знаю, – сказал Тимофей и, повернувшись к караван-баши, спросил: – А у вас откуда эта сабля?

Тот внимательно осмотрел оружие, дабы убедиться, что эта не та сабля, которая сразила благородного рыцаря, после чего ответил:

– Это трофей.

– Что-то я не видел тебя на стенах, – возразил барон.

– О нет, господин барон, не сегодня, – поправился караван-баши. – Пару дней назад сарацины налетели на нас по дороге сюда. Мы, слава богу, отбились, а потом я заметил в пыли эту саблю. Думаю, ее обронил один из нападавших. Я взял ее себе, но, разумеется, сразу заплатил остальным их долю.

– Так и было, – сказал Локерли.

Барон отмахнулся, как от комара. Мол, не лезь, и без тебя тут все ясно. Это было обычным делом. Добыча после боя строго учитывалась и делилась на всех участников, а если кто-то желал присвоить приглянувшийся трофей, он вносил от себя что-нибудь равноценное или просто платил отступные.

– Вот поэтому и перевязь самодельная, – констатировал Тимофей. – Кстати, баши, а вы не могли бы надеть ее? Вместе с саблей?

Караван-баши удивленно взглянул на него, но лишь пожал плечами и, метнувшись туда-сюда, принес перевязь. Перебросив ее через плечо, он пристроил на место свою саблю, предварительно вновь проверив, что ему не подсунули окровавленное оружие.

– Посмотрите, – сказал Тимофей. – Все отличия скрыты тканью или положением оружия.

– Вы, мастер, хотите сказать, что кто-то сделал похожее оружие, чтобы свалить вину на этого караванщика? – спросил один из госпитальеров.

– Так оно и было! – тотчас воскликнул караван-баши.

– Бред! – заявил барон. – Убить его можно и проще, и дешевле.

Он так глянул на караван-баши, словно собирался немедля на практике показать, как без хлопот с копированием сабли избавиться от караванщика. Тот побледнел.

– Это если бы хотели погубить караван-баши, – возразил Тимофей. – А если предположить, что главной целью было избежать наказания за убийство сэра Жерара?

– Или этот, – барон указал на караван-баши, – везет груз оружия, и у него целый запас таких сабель.

– Клянусь, никакого оружия, – ответил караван-баши, всплеснув руками. – Только ткани.

– Проверим, – сказал барон и тотчас распорядился обыскать весь караван.

Рыцарям лично копаться в грузе было не по чину, поэтому обыск проводили рядовые крестоносцы. Наемники контролировали, чтобы те в поисках оружия не присмотрели что-нибудь для себя.

Как и полагал Тимофей, обыск ничего не дал. Весь груз действительно оказался тканями или тем, что из них можно было пошить. Среди личных вещей караванщиков обнаружили несколько ножей, но они оказались слишком убогие, чтобы барон признал их за оружие, так что формально караван-баши не солгал ни на йоту.

Барон хмуро посмотрел на него.

– Ладно, верю, – неохотно признал он. – Не твоя это сабля. А чья?!

Караван-баши сжался, насколько позволяли его габариты, и мелко замотал головой. Мол, не знаю, но я не виноват.

Все вокруг оживленно переговаривались, строили предположения о том, кто же все-таки погубил сэра Жерара. Догадки большей частью были запредельно сказочные, с активным участием ангелов и демонов, а меньшей частью просто невероятные.

Кроме того, Тимофей уловил краем уха, что сэр Жерар, как убежденный сторонник суровой дисциплины, популярностью в гарнизоне не пользовался. Хотя без дела тоже никого не наказывал. Таких командиров солдаты обычно не убивают, разумно полагая, что бывают и хуже, а уж убийцам Господь непременно пошлет кого похуже.

– Значит, так, – сказал барон главе каравана, – сейчас скажи своим людям, чтобы собрали там все внизу.

Он указал на северную стену, но явно имел в виду то, что за ней.

– Да какие там трофеи, господин барон?! – вмешался Локерли и пренебрежительно махнул рукой. – Сарацины все с собой утащили.

– Не все, – возразил барон. – Камни оставили, а они нам еще пригодятся.

Локерли оглянулся на северную стену. Ничего сквозь нее, понятное дело, он не увидел. Впрочем, войско сарацин к этому времени все равно уже полностью скрылось за холмами. Вот только никто не мог гарантировать, что они так же бодро не вернутся обратно.

– Рискованное дело сейчас выходить, – заметил Локерли.

– Я бы даже назвал это отчаянной вылазкой, – ответил барон и демонстративно отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

Локерли оглянулся на караван-баши. Тот развел руками, одновременно изобразив на лице сложную пантомиму: ну ты же видишь, что сейчас его лучше не сердить. Локерли покачал головой. Затем он махнул рукой своим людям и пошел назначать героев для отчаянной вылазки.

– Идемте, мастер, – сказал барон. – Надо доложить обо всем командору.

* * *

Покои командора Антуана де Пелеца находились на верхнем этаже центральной башни. Там ему легче дышалось. А вот барон де Кейн с Тимофеем, пока взобрались наверх, малость запыхались. Тимофей отер рукавом вспотевшее лицо. Барон выглядел бодрее. Ну так он каждый день тренировался – его личные покои были всего лишь этажом ниже.

У дверей покоев командора стоял на страже госпитальер в полном боевом облачении и с коротким копьем в руках. Он заглянул внутрь и доложил:

– Господин командор, здесь барон де Кейн и мастер с ним.

Ответа Тимофей не расслышал, но госпитальер отступил в сторону, позволив им войти.

Командор де Пелец был очень стар и очень болен. Причиной болезни были раны, а причиной ран – старость. По крайней мере, сам командор утверждал, что в молодые годы прорубиться сквозь строй сарацин было для него детской забавой, а уж всякие там пешие копейщики и вовсе были не более чем сорной травой под копытами его коня. Однако с тех пор много воды утекло. Командор постарел, сарацины подучились, и в стычке месяц назад они сбросили командора с коня, после чего трижды поразили копьем. Лекарь, осмотрев раны, пообещал поставить командора на ноги и уложил его в постель.

Там он и лежал на горе подушек и выглядел еще бледнее, чем когда его привезли в крепость после той злополучной стычки. Тимофей с сожалением подумал, что точно так же угасал от ран Гуго Великий после неудачного похода в Каппадокию. Он в итоге так и не встал с постели. А ведь Гуго был моложе и крепче командора.

– Рад вас видеть, господа, – сказал командор. – Я уже слышал о вашей славной победе, и мне не терпится узнать подробности.

Голос у него был сильный и бодрый, да и взор ясный. Угасать он явно не собирался. За столиком в углу лекарь смешивал свои снадобья. Маленький и худенький, он, если бы не борода, запросто сошел бы за мальчишку. Особенно на фоне рослого слуги, который лениво застыл рядом в ожидании приказов.

– За тем и пришли, – ответил барон.