– Тогда я слушаю вас, – сказал командор.

Слуга помог ему поудобнее устроиться на подушках и снова обратился в статую. Барон кратко поведал о недавнем штурме. Тимофей тем временем наслаждался легким сквознячком. В комнате было два окна – одно напротив другого, – и едва уловимый ветерок время от времени прокатывался между ними, обдувая его раскрасневшееся лицо.

За окном слева в небе кружила птица. Когда она снизилась, Тимофей разглядел белую голову и признал сипа. Местные крестьяне поговаривали, что эта птица несет на своих крыльях зло. Ученый араб, с которым Тимофей как-то разговорился на эту тему, заверил мастера, что сипы – самые обычные падальщики, но их талант заранее появляться на месте трапезы сделал из них предвестников неприятностей.

Барон закончил доклад описанием удачного попадания камнем в главаря сарацин, после которого враги обратились в бегство.

– У вас превосходная репутация, мастер, – сказал командор. – Однако здесь вы превзошли самого себя.

Теперь его голос прозвучал заметно слабее.

– Спасибо, господин командор, – с достоинством ответил Тимофей. – Но я думаю, это получилось случайно.

– Я тоже так думаю, – бросил барон.

– Раз вы так единодушны в этом вопросе, мне остается только согласиться с вами, – сказал командор и едва заметно улыбнулся.

В следующую секунду его скрутил приступ жесточайшего кашля. Лекарь вскочил на ноги, чуть не опрокинув плошку с толченым зельем. Командор остановил его жестом и, откашлявшись, спросил у барона:

– Наши потери?

– Трое ранены, двое убиты, – ответил барон. – Пехотинец из новеньких и сэр Жерар.

На последних словах по лицу командора скользнула тень.

– И что самое паршивое, – продолжил барон, – его убил кто-то из своих.

– Не верю! – резко выдохнул командор.

– Тем не менее это так, – сказал барон и, указав на саблю в руках Тимофея, добавил: – Вот этим оружием его проткнули.

Тимофей шагнул вперед и поднял саблю к свету так, чтобы командор мог рассмотреть ее всю.

– Богатое оружие, – тихо сказал командор. – И опасное в умелых руках. Чье оно?

– Мы этого пока не знаем, господин командор, – признал Тимофей.

– Мастер вызвался разобраться в этом деле по справедливости, – добавил барон.

Прежде чем Тимофей успел возразить, что он вообще-то лишь призвал поступить в этом деле по справедливости или, если быть совсем точным, не убивать тех, кто заведомо невиновен, командор ответил:

– Благодарю вас, мастер. Господин барон, я прошу вас занять место сэра Жерара.

Барон склонил голову, показывая, что принимает назначение. Командор снова закашлялся. На этот раз куда серьезнее. Казалось, еще немного – и кашель разорвет его пополам. Лекарь все-таки подскочил к нему, проигнорировав слабый жест командора, и лишь слегка подвинулся, чтобы не загораживать барона с Тимофеем. Командор движением кисти подозвал их к себе.

– Мастер, – он едва сумел выдавить из себя слова в перерывах между приступами кашля. – У вас время до рассвета. Барон, не выпускайте никого.

– Будет сделано, – пообещал барон.

Лекарь замахал на гостей руками. Мол, ступайте, ступайте, больному не до вас! Командор уже кашлял кровью. Барон молча повернулся и вышел из комнаты. Тимофей последовал за ним. На пороге он оглянулся. Лекарь со слугой колдовали над хрипящим командором. Черные одежды придавали им сходство со стервятниками. Тимофей помотал головой, отгоняя неприятное видение, и шагнул через порог. Часовой прикрыл за ними дверь.

– Справедливость – дело хорошее, мастер, – на ходу сказал барон. – А вот неопределенность в подобных делах – наоборот, плохое. Она у воинов чувство локтя убивает.

– Казнь без доказательств определенности не прибавит, господин барон, – парировал Тимофей.

– Не мудрите, мастер, – сказал барон. – Воины – люди простые. Кого вздернули, тот и виновен… Ладно, жду вас завтра с рассветом с доказательствами вины этого караванщика. Не опаздывайте.

Он зашагал вниз по лестнице. Тимофей вздохнул. Первой его мыслью было последовать совету барона и не мудрить. Другими словами, дождаться, когда командору полегчает, и, объяснив ему истинное положение вещей, отказаться от этого задания.

– Это вообще не по моей части, – тихо проворчал Тимофей себе под нос.

Командор бы понял Тимофея, и понял правильно, однако и барон прав – неопределенность в вопросе «Кто это нам бьет в спину?» плохо скажется на гарнизоне. А ведь где-то неподалеку до сих пор бродит приличный отряд сарацинов. Проще говоря, кого-нибудь все равно повесят. Учитывая настрой барона, это будет караван-баши, человек, который никак не походит на того, кто мог бы одолеть в бою сэра Жерара. То есть скорее всего совершенно невиновный человек.

Тимофей снова вздохнул, махнул рукой и поспешил вниз по ступенькам. Барон к тому времени уже успел спуститься на этаж и сделал шаг в коридор.

– Господин барон! – окликнул его Тимофей.

Барон остановился и обернулся:

– Что еще, мастер?

– Если позволите, один вопрос, – сказал Тимофей.

– Вопрос позволяю.

– Вы ведь появились на стенах не сразу, – сказал Тимофей и быстро, прежде чем барон успел подумать: «Уж не меня ли ты подозреваешь?» – добавил: – Может быть, вы видели или слышали что-то подозрительное по дороге?

– Если бы я видел убийцу, я бы тогда же с ним и покончил, – ответил барон.

– Не сомневаюсь, – согласился Тимофей. – Но если не само убийство, то, быть может, кого-то около галереи? Или на ней? Если идти от главной башни, она же будет прямо перед вами.

– Я был на воротах, – сказал барон. – Потом через конюшню прошел к угловой башне. Там я никого не видел. Шум боя, конечно, слышал, но полагал, что это на стене.

Он на пару секунд задумался, затем помотал головой.

– Голоса Жерара я точно не слышал, – добавил барон.

– А в самой башне?

– Тоже нет, – ответил барон. – Хотя дверь на галерею была закрыта. Ах да, на площадке прямо под вами Локерли труса праздновал. Расспросите его. Говорят, этот парень очень дорожит своей шкурой. Такие люди обычно внимательны к тому, что происходит вокруг.

– Спасибо, господин барон, – сказал Тимофей.

Барон коротко кивнул и направился к своим покоям. Тимофей, все еще обуреваемый сомнениями, остался стоять на площадке у окна. Здесь оно было широкое.

За окном лежал тот же унылый пейзаж, что наблюдался с башни, разве что холмы по эту сторону были пониже. Меж ними чуть более светлой полосой тянулась дорога. Она вела в Тиберию и дальше, в Иерусалим, куда Тимофей за четверть века так и не добрался. Всегда отвлекали какие-то дела, причем справедливости ради как минимум в треть из них Тимофей впутывался сам. Хотел как лучше, а дальше оно уже как-то само закручивалось. Вот и теперь он внезапно оказался ответственным за розыск убийцы. Такого в его практике еще не было.