А потом ты мысленно хвалишь себя за силу воли, приходишь в спортзал… и получаешь по морде.

Перед визитом в «Спорт Лайф» Роман порылся в Интернете и самостоятельно освоил стойку и пару-тройку основных ударов: крюк, свинг, апперкот (не путать с антрекотом).

— Как будем работать? — деловито спросил он у тренера, который почему-то не представился и даже не снял шлем. — Разомнемся и попробуем боксировать? Или на груше сперва потренироваться?

— Нет, — был ответ. — Становись на середину. Стойку держи, вот так. Выше перчатки, выше!

И началось. Удары со всех сторон буквально обрушились на Романа. Через минуту он совершенно потерял ориентацию в пространстве и держался на ногах лишь благодаря перчаткам тренера, молотившего его таким образом, чтобы не позволить упасть на пол. Адепты йоги в соседнем помещении замерли в своих асанах, наблюдая за избиением с разинутыми ртами. За другой стеклянной стеной точно так же пялились посетители тренажерного зала.

Их лица и фигуры проносились перед взором Романа как смутные, расплывчатые пятна. Его шатало и бросало из стороны в сторону, в голове одна за другой взрывались вспышки, сменяющиеся наплывами темноты. Капа вылетела изо рта, колени сделались мягкими, словно слепленными из воска. Изредка Роман пытался оказать сопротивление, тыча в пустоту то одной перчаткой, то другой, но это были жалкие потуги. Руки тяжелели все сильнее, отказываясь хотя бы частично прикрывать лицо и голову. Сообразив, что скоро ему придет конец, Роман сделал то единственное, что было в его власти: а именно — резко отклонился назад и повалился на спину, уходя из-под града ударов.

В зале стало тесно и душно от присутствия посторонних. Пришедший в сознание Роман приподнялся на локтях и увидел человек десять зевак, собравшихся поглазеть на него и на спятившего тренера, которого отчитывала вызванная администратор. За ее спиной на всякий случай стояли два крепких парня в фирменных майках «Спорт Лайф».

Инструктор по боксу был точно в такой же майке, но потемневшей от пота. «Славно поработал», — подумал Роман… А потом все мысли вылетели из головы, кроме одной-единственной, короткой и беспрестанно повторяемой в мозгу:

Он! Он! Он!

Тренер снял шлем и оказался Николаем Рахмановым. Вот кого Роман меньше всего ожидал увидеть здесь и сейчас. Да и желания видеть тоже не было.

— Оставьте его, — попросил он все еще слабым, непослушным голосом. — Я сам попросил ему показать, что такое настоящий бой.

Все взгляды обратились на него.

— Сам? — переспросила администратор, у которой от облегчения лицо размягчилось и просветлело.

— Это была моя прихоть, — подтвердил Роман, с трудом поднимаясь с холодного пола. — Я хотел проверить, гожусь ли в боксеры.

— Так нельзя, — покачал головой парень в фирменной майке.

— Надо постепенно, — поддержал второй.

— Вам, наверное, в медпункт нужно, — спохватилась администратор. — Давайте я вас провожу.

— Ничего страшного, не надо, — сказал Роман, предусмотрительно сдержав порыв покачать головой. — Все в порядке.

— Я сам его провожу, — неожиданно вызвался Рахманов.

Если до этой минуты у Романа оставались какие-то сомнения в том, что он видит перед собой бывшего закадычного друга и нынешнего заклятого врага, то теперь никаких сомнений не осталось. Да, это был он, Николай, Коля, Колька, Колян. И, надо полагать, ему снова не терпелось остаться с Романом наедине.

— Ага, пошли, — выдавил Роман из себя через силу.

Убедившись, что конфликт улажен, присутствующие сразу утратили к ним интерес. Рахманов и Бородин вышли на лестницу и, спустившись одним пролетом ниже, остановились.

— Продолжение следует? — произнес Роман, с усилием двигая распухшими губами.

— В благородство играешь, — процедил Николай. — Понятно.

— А ты в мстителя?

— Это не игра! Я ничего не забыл. И не простил.

Примерно в середине фразы Николай протянул руки, сгреб в кулаки футболку бывшего друга, а потом оттолкнул его от себя. Пошатнувшись, Роман шагнул вперед.

— Да, — сказал он. — Я виноват. Но столько лет прошло. Хватит уже, а? У нас же не вендетта до конца жизни…

— Вендетта! — прошипел Николай, свирепо ударяя перчаткой в перчатку. — Именно! И нечего тут шляться.

— У меня абонемент. Так что скоро жди в гости снова.

— Опять измордую. Еще сильнее.

— Поглядим, — независимо произнес Роман и отправился переодеваться.

В медпункт он не пошел и наутро пожалел об этом. Может быть, врач дал бы ему какую-то волшебную мазь, которая сняла бы опухоль? Хотя что может быть лучше своевременного холодного компресса? А еще существуют всякие примочки и компрессы, рецепты которых наверняка найдутся в Интернете.

— Я готова, — доложила Каринка. Она подошла к Роману и остановилась рядом.

Девушка была на голову ниже, с точеной фигуркой и маленькими ступнями, для которых любая обувь казалась великоватой. Веяло от нее терпкими, пьянящими духами. Стоило лишь шевельнуть пальцем, чтобы она с готовностью стащила с себя вязаную тунику и приняла любую заказанную позу.

— Иди сама, — сказал Роман, отвернувшись. — Я позже.

— Так ты меня выставляешь?

— Извини, да.

— Но почему?

«Потому что до сих пор люблю Алену», — был мысленный ответ, пришедший Роману в голову.

— Потому что у нас ничего не получится, — произнес он вслух. — Дело не в тебе, Карина. — Это я такой чудак, на букву «М».

— Ты не чудак, — сказала она, растягивая слова. — Нет, не чудак. Звездюк ты, Рома. На букву пэ.

Она высказалась таким образом, и ей стало легче. И Роману тоже. Особенно когда за Каринкой с грохотом захлопнулась входная дверь.

Это было первое совещание руководителей подразделений, на которое пригласили Алену Осокоркову. Она отвечала в банке за так называемые связи с общественностью и числилась менеджером пресс-центра, которого пока что в штатном расписании не было.

Сидя с десятком ответственных сотрудников за длинным столом в конференц-зале, Алена, как все, избегала долго смотреть на Бачевского, восседавшего в торце, спиной к окну, чтобы освещение хоть как-то маскировало россыпи пузырчатых бородавок на его лице. Было такое впечатление, что их стало больше, чем прежде. Сколько же времени прошло с той ночи? Неужели все было только поза-позавчера? А казалось, что минула целая вечность. Хотелось бы Алене, чтобы это действительно было так. Может, тогда бы ей наконец удалось забыть о том, что этот отвратительный бородавочник надругался над ней, да еще не один, а на пару со своим сводником.

Вот отчего в последнее время Переверзин всегда сопровождает Бачевского во время поездок и обходов банка, а теперь важно восседает по правую руку от босса с таким важным видом, будто не девок ему поставляет, а некие мудрые советы дает. Сволочь! Подонок! Урод — похлеще своего начальничка!