Она все еще вздрагивала и безуспешно пыталась смочить слюной пересохшую гортань, когда к ней заглянул Переверзин.

— Солнышко, — позвал он с фальшивой нежностью. — Пора просыпаться. Жаль, что сегодня рабочий день. Иначе…

Он опустился на матрас и запустил руки под одеяло.

Алену заколотило, словно через нее пропустили ток высокого напряжения.

— Не надо, — попросила она. — Голова раскалывается. Ох и набралась же я вчера!

— Не ты одна, не ты одна, солнышко, — промурлыкал Переверзин, продолжая шарить своими большими мягкими ладонями.

— Где моя одежда? — спросила Алена, сбрасывая его руки и принимая сидячую позу.

— Там, где ты ее оставила. В ванной.

Он опять потянулся к ней. Она поспешно встала и промаршировала к выходу. Взгляд, проводивший ее, был липким и почти физически осязаемым.

Переверзин и на совещании пялился на Алену. Перехватила она и пару скользких «косяков», брошенных на нее Бачевским. Ощущение было такое, словно ее с головы до ног окатили помоями. Но лицо Алены Осокорковой сохраняло холодную деловитость. Она ничего не забыла и не собиралась забывать. Мозгу была дана задача придумать, каким образом добраться до золота. Если похитить хотя бы часть, то за поруганную честь Алены отомстят уголовники, даже не подозревая об этом. Она знала, что в банке никогда не бывает свободных средств и наличности не наберется и пары миллионов в национальной валюте. А бандиты вряд ли станут ждать, пока Бачевский найдет деньги. Если не его самого грохнут, то хотя бы Антона Переверзина.

Как будто читая ее мысли, он оторвал глаза от еженедельника и посмотрел на Алену. Она даже головы не повернула. Ее лицо представляло собой непроницаемую маску.

Работа заняла гораздо больше времени, чем планировал Роман. Банковский айтишник оказался непроходимым тупицей, способным разве что роутер наладить и зависший компьютер перезапустить. Вся его деятельность заключалась в том, что, очевидно выполняя задание руководства, он неотступно следовал за Романом и следил, чтобы тот не совал в ноутбуки флэшки и не скачивал информацию.

— Извините, — пробормотал он, когда они взяли в автомате по стаканчику «американо», — а что у вас с…

Не решившись закончить, он обвел жестом собственное лицо, поросшее растительностью того цвета, который бывает на неухоженных подмышках.

— Пчелы, — сказал Роман не моргнув глазом. — Вот, решил пасеку завести. Лицо распухло, зато с медком круглый год. Липовый, гречишный, выбирай на вкус.

— Зима же на дворе, — усомнился айтишник.

Он предложил звать его Фрого, но Роман предпочел обходиться без имени.

— У меня оранжерея, — сказал он.

— Прикалываешься так, — кивнул айтишник, поджимая губы. — Потроллить меня решил.

— Я боксом занимаюсь, — спохватился Роман.

Но было поздно. Фрого, который на самом деле был Федей или даже Васей, оскорбился и с этой минуты стал заниматься мелким саботажем, отказываясь выполнять даже небольшие поручения. Дело сразу пошло на лад. Без такого никудышного помощника Роман заработал только быстрее. Заменил самописный софт, применявшийся в банке, добавил пару прог, занялся компилированием и составлением новых кодов. А потом «завис» сам, как компьютер, и все никак не мог перезапуститься.

В большом офисном помещении, где были собраны все менеджеры младшего и среднего звена, Роман увидел Алену.

Сначала он не поверил своим глазам и решил, что ошибся. Просто какая-то похожая девушка. Но разве может кто-то походить на Алену? Она была одна такая на всем белом свете. С ней никто не мог даже отдаленно сравниться!

Сделав вид, что он осматривает кабельные соединения, Роман присел за столом таким образом, чтобы были видны только его глаза. Да, перед ним, на расстоянии каких-нибудь пяти метров, сидела Алена Осокоркова. Или уже не Осокоркова? Приглядевшись, Роман не заметил на ее пальце обручального кольца. Как вышло, что такая красавица до сих пор не замужем?

Она отрастила волосы длиннее, но красила их в прежний цвет спелой пшеницы. Темный брючный костюм и белая блузка придавали ей вид деловитый и неприступный. Когда Роман выпрямился, она смерила его равнодушным взглядом и снова уставилась в бумаги, разложенные на столе. Алена не узнала его. Повинны в том были не только минувшие годы, прическа и щетина, но главным образом распухшая физиономия Романа. Он был даже рад этому обстоятельству. Их расставание было бы правильнее назвать разрывом.

Навсегда.

Роман еще немного повозился в общем офисе и, преследуемый по пятам Фрого, переместился в бухгалтерию. Там, машинально занимаясь отладкой программы, он продолжал думать об Алене. Надо же, какое совпадение! Вчера столкнулся (в буквальном смысле) с Рахмановым, а сегодня впервые за многие годы увидел Осокоркову. Бывают ли такие совпадения? Или это не совпадение вовсе? Что тогда? Судьба?

Может быть, настало время исправить главную ошибку своей жизни?

Вообще-то если быть честным и беспристрастным, то первым ошибку совершил Николай. Потом Алена. И только после них обоих — Роман. А главным негодяем и предателем считается он. Где же тут справедливость?

А дело было так.

По окончании института Николай и Роман решили съездить в Болгарию. Алену, естественно, взяли с собой. Точнее, Николай взял. У них дело шло к свадьбе. Роман страдал. Сперва он даже не хотел ехать. Потом понял, что не сможет упустить последнюю возможность побыть рядом с Аленой. Просто видеть ее. Общаться с ней. Слышать ее смех, ощущать запах.

И они отправились в путь. Добираться до Албены пришлось почти сутки. Из экономии ехали туристическим автобусом, набитым беспрестанно жующей, пьющей и орущей публикой. Но сам курорт превзошел все ожидания. Денег у друзей хватило на одиннадцать дней счастья. Они намеревались провести их так, чтобы потом не было мучительно больно и стыдно за бесцельно прожитые часы и минуты.

Полному счастью мешало только одно удручающее обстоятельство. Чтобы сэкономить, покупая путевку, друзья взяли двухместный номер с раскладушкой для третьего постояльца. Им был, как сами понимаете, никто иной, как Роман. Третий лишний. Постоянно мешающий и путающийся под ногами в самые неподходящие моменты.

Мучения начинались утром, когда всем троим приходилось по очереди посещать ванную комнату и Алена расхаживала по комнате, гм, весьма легко одетая. Потом переодевание в пляжные шмотки, когда отвернувшийся Роман отчетливо слышал шорох ее одежды и то, как меняется дыхание Николая. И пляж, где Алена имела обыкновение загорать с расстегнутым лифчиком, который хотя и находился на месте, но как бы отсутствовал. Но самое неприятное начиналось вечером, когда Романа без обиняков просили прогуляться. И он гулял — сцепив зубы, стиснув кулаки. Улица, по сути, была одна, пролегающая вдоль отелей с бесчисленными кафе и ларьками, прилепившимися внизу. Но даже десяток километров, исхоженный по опостылевшей улочке, не избавлял Романа от ночных мучений, когда он был вынужден делать вид, что спит, потому что спутники очень даже не спали.