Пророку сформировать свою собственную полицию и правительство. Его влияние с каждым днем распространяется все больше, как всепоглощающая гниль.

– У нас новый урожай девиц монастыря, слава Богу. – Он делает движение в нашу сторону – двенадцать пешек в своей игре силы. Сценическое освещение заставляет его сиять. Толпа аплодирует. Их голод дует нам в спину.

– Эти желанные места были заполнены молодыми женщинами, которые станут будущим нашей церкви. Двенадцать месяцев интенсивного обучения путям Отца, Сына и Святого Духа принесут множество женщин, которые ходят в свете и любви нашего Спасителя. – Он указывает на нас рукой. Аплодисменты нарастают.

Он поднимает руку, и все звуки прекращаются.

– В качестве удовольствия для новых девиц нашего монастыря и для всех вас сегодня утром у нас особенный гость. Женщина, которая воплощает в себе все, чем должна быть молодая женщина. Она – яркий пример будущего, которого мы желаем всем девицам нашего монастыря, тем более что она сама была одной из них. Пожалуйста, поприветствуйте нашу первую леди Алабамы, миссис Мириам Уильямс.

Толпа рычит, когда она выходит на сцену, ее розовые каблуки, длинные ноги и безупречное кремовое платье подчеркивают ее распущенные светлые волосы. Она машет рукой с широкой улыбкой королевы красоты на лице, обнимая Пророка и целуя его в обе щеки.

Когда они заканчивают улыбаться друг другу, она поднимает микрофон и выходит вперед, ее взгляд блуждает по девицам монастыря у ее ног.

– Блаженны вы среди женщин. – Ее голос, идеальное сочетание высокого и низкого, разносится по арене. – Для вас надежда на лучшее будущее.

Еще один взрыв аплодисментов, и толпа стихает.

Ее ясные голубые глаза почти так же остры, как и ее улыбка, когда она смотрит на нас.

– Господь привел вас к Пророку, как и меня. Я каждый день восхваляю Бога за это благословение и не сомневаюсь, что все вы делаете то же самое. Пророк знает ваши сердца, ваши умы, ваши желания и ваши мечты. И только через него вы полностью раскроете свой потенциал благочестивой женщины в падшем мире.

Из толпы зрителей звучит «аминь».

– Доверьтесь ему. Послушайте его. Только Пророк знает план Бога для вашей жизни. – Она поднимает глаза и бросает драматический взгляд на толпу. – Девы монастыря благословлены тем, что находятся на попечении Пророка. Как и все мы. Пусть Бог и дальше будет светить своим светом через своего единственного истинного представителя здесь, на Земле.

Она поворачивается и делает глубокий реверанс перед Пророком. Он кивает, затем подходит к ней, берет ее за руку и поднимает ее.

– Истинная женщина Бога, не так ли?

Прихожане извергают вулкан одобрения как для Пророка, так и для Мириам. Она резко уходит со сцены, ее белые зубы блестят.

Я могу взглянуть на Пророка, когда он начинает свою проповедь, но мой взгляд обращен вправо. Адам стоит сбоку от сцены, его не видно из толпы, но видно некоторым девушкам. Сложно смотреть сквозь вуаль, но его внимание, кажется, приковано ко мне. В его темных глазах что-то вроде любопытства или, возможно, отвращения. Меня не должно волновать, что это, даже если я волнуюсь. Адам не тот мужчина, который меня интересует; он просто еще одно препятствие, которое мне придется преодолеть на пути к истине.

Опустив взгляд, я сосредотачиваюсь на краю сцены. Я не слушаю Пророка. Я здесь не для этого.

***

Я беру свою тарелку с овощами и крохотную порцию мяса и сажусь за один из столов в столовой. Меньше банкетного зала, эта комната строго утилитарна: металлические столы и стулья, кафельный пол и полностью оборудованная кухня. Мы здесь обедаем и ужинаем. Головорез сказал нам, что Пророк верит, что завтрак для слабых; поэтому мы пропускаем его в монастыре. Я подозреваю, что отсутствие завтрака и низкое качество еды больше связаны с тем, чтобы мы были слишком послушными или, возможно, привлекательно худыми. Возможно, и для того, и для другого.

Другая Дева сидит рядом со мной и открывает свой пакет молока.

– Привет.

– Привет. – Я накалываю кусок брокколи и кладу его в рот.

– Я Мелин, я имею в виду, я Сара. – Она улыбается, ее темные волосы вьются вокруг лба. Она выглядит едва ли достаточно взрослой, чтобы водить машину.

– Далила.

– Откуда ты? – Она отрезает кусок мяса и осторожно кладет его в рот.

– Луизиана. А ты?

– Бирмингем. – Она морщит нос, но сглатывает.

– Сколько тебе лет?

Она улыбается и ковыряется в зеленой фасоли.

– Я достаточно старая.

Я смотрю вверх и вижу, что за нами наблюдает еще одна Дева.

– Привет.

Она опускает глаза – под одним из них черный полумесяц синяка – и берет свою еду.

– Это Ева. Она была…

Я подпрыгиваю, когда Сара издает пронзительный визг.

Рядом с ней стоит Сестра с короткой палкой в руке.

– Не разговаривать во время еды.

Сара сжимает голую шею в том месте, где ее ударили, и отодвигается от меня. Я обнимаю ее. Прядильщица снова встает на дыбы. Я вздрагиваю, когда палка падает мне на шею.

– Никаких контактов между девушками! – Она хмурится, когда я отпускаю Сару.

– Я в порядке. – Сара фыркает, по ее щеке текут слезы.

У меня болит шея, но я отказываюсь прикасаться к больному месту. Я не доставлю Сестре удовлетворения.

Она продевает палку через петлю на поясе юбки и идет к кухне, ее длинная черная юбка почти касается земли.

Я опускаю руку под стол и сжимаю колено Сары. Она коротко кивает мне и снова начинает есть.

Я задаюсь вопросом о женщинах, которые подписались на это, заблуждаясь, что Монастырь будет чем-то вроде рая для сестер. Примирились ли они с тем, что есть на самом деле? После вчерашней ночи я не могу представить, чтобы кто-то из них все еще верил в Пророка, в обещанную им безопасность. Но когда я смотрю на одну из Дев, самодовольное удовлетворение в ее глазах, когда она смотрит на рубец, образующийся у меня на шее, я понимаю, что некоторые из этих женщин находятся именно там, где они хотят быть.

– Тренировка начинается через пять минут. – Другая Сестра стоит у двери холла, у нее резкий лающий голос. Ей не больше тридцати, но, учитывая ее авторитетный вид, кажется, что она главная. Ее волосы скрыты под черной одеждой, и ее глаза, кажется, пронизывают любого, на кого она смотрит слишком прямо. Я опускаю взгляд, чтобы она не увидела настоящую меня.

Я съедаю все, что могу, из своего пресного завтрака. К тому времени, когда я заканчиваю трапезу, остальные Девы выходят за дверь. Я присоединяюсь