Анаис вспомнила, что те самые социальные нормы требуют от благородных дам, и передернулась, тихо радуясь, что изображает не высокородную аристократку. Осталось только выяснить, как бедная дворянка оказалась преподавателем в Академии для отпрысков аристократии.

Усевшись в мягкое кресло, девушка вытащила из саквояжа плотно набитую папку, завязки на которой едва сходились. С трепетом она открыла ее и достала первый лист — то самое досье на сеньорину Одетт Нуаре, которое она уже видела в самом начале этого бесконечно длинного дня.

Несколько непривычно коротких прядей выбились из прически и Анаис рассеянно заправила их за уши. После того, как с нею поработал куратор Дианы, девушка стала неотличима от изображения на даггеротипе. Теперь поставь рядом Анаис и Диану, и они сами себя в отражениях бы перепутали!

Со вздохом Анаис откинула посторонние мысли и покосилась в окно. Поезд медленно и плавно тронулся, она даже не почувствовала движения, и теперь набирал ход, выбираясь из муравейника столицы в пригороды. Девушке хотелось приникнуть к стеклу и затаив дыхание наблюдать, как плавно сменяются пейзажи, как очаровательные белые домики уступают место бескрайним лавандовым полям, а те тянутся и тянутся до светлых рощ и сияющей ленты Вионны. Анаис ни разу в жизни не покидала Ротреан, и теперь даже скучные и однообразные картины казались ей сказочно прекрасными.

Со вздохом Анаис вернулась к документам — сейчас некогда отвлекаться на чепуху, но она непременно налюбуется полями и рощами на обратной дороге, когда серые и унылые весенние пейзажи окрасятся яркой и свежей зеленью. Почему-то она была уверена, что быстро управится с поисками сестры. В конце концов, если Диана жива (а она жива! Не сметь думать об ином!), она и сама выберется из любой передряги и вернется в Академию. Анаис всего лишь постарается сделать так, чтобы отсутствия Дианы никто не заметил.

Итак, Одетт Науре. Младшая дочь мелкопоместного дворянина, не имеющая за душой приличного приданного и потому оставшаяся старой девой. Пошла наперекор воле отца и получила образование, а затем, вместо того чтобы стать наперсницей и дуэньей при юной и богатой девице, подалась в наставницы. Одно время подвизалась среди гувернанток, затем обзавелась знакомствами и рекомендательными письмами и смогла получить место в Академии — не иначе, как чудом. Чудо звали Альберт д’Вале, и он был старым и уважаемым членом попечительного совета Академии. Анаис заинтересовано хмыкнула — вряд ли Канцелярия подкупила аристократа и прожженного интригана, скорее Виктор воспользовался своими знакомствами.

Преподавала сеньорина Нуаре алхимию, что неудивительно. Пожалуй, только в этой отрасли науки Диана разбиралась хотя бы относительно сносно. Что ж, это немного облегчает задачу Анаис — свои познания она оценивала достаточно высоко.

Следующую страницу дописывали явно наспех и на коленке. Строчки разъезжались, а в некоторых местах перо пробило бумагу. Анаис узнала, что неделю назад Одетт стала круглой сиротой, потому и сорвалась на похороны, никого не предупредив. Делить в наследство было нечего, но она надеялась наладить отношения со старшими братьями, чтобы обзавестись хоть какой-то поддержкой и защитой. Нервный и неровный подчерк предписывал Анаис во всеуслышание сокрушаться о разорванных семейных узах и бесчувственных братьях.

Девушка еще раз внимательно перечитала инструкции, запоминая и осмысливая их. Пожалуй, траур был удачным решением — любое изменение в поведении сеньорины Нуаре можно будет списать на то, что совсем недавно она понесла ужасную потерю. Главное, не переусердствовать с этим: внезапную амнезию на скорбь не спишешь.

О самом задании Дианы было сказано мало. Видно, у Канцелярии действительно не было ничего, кроме смутных догадок и подозрений, для проверки которых они и отправили одну из лучших агентов в Академию. Анаис вчиталась в ровные строчки, беззвучно проговаривая имена, чтобы лучше их запомнить. За последние пару лет несколько выпускников Академии были уличены в шпионской и подрывной деятельности, чуть ли не в пособничестве модератам. Они занимали весьма высокие должности в правительстве, один уже успел возглавить дипломатический корпус, и их измена здорово встряхнула правительство. Если продались даже самые богатые, влиятельные золотые мальчики, надежда и гордость страны, то кому из министров можно верить?

Расследование ни к чему не привело. Увы, высокий титул оберегал изменников так же верно, как и богатство их семей. Преступников сослали в провинцию, а Особой Канцелярии только и оставалось, что скрипеть зубами, проверять все возможные контакты изменников, да следить за ними в загородных имениях. Дело осложнялось еще и тем, что все преступники вращались в высшем свете, имели множество знакомств, дружили между собой, как и с множеством других молодых аристократов, пусть и не таких блестящих карьеристов. Канцелярия медленно и методично просеивала всех, не обошла она своим вниманием и Академию, где и началась дружба именитых изменников. И Диане, а теперь и Анаис, предписывалось выяснить, не там ли завербовали юношей.

Анаис сдвинула в сторону листы с инструкциями, и тут в дверь постучали. Она едва успела дрожащими руками засунуть листы в папку, а саму папку спрятать в саквояж, когда в купе просочился услужливо улыбающийся проводник. С поклоном он водрузил на столик объемную корзину с фруктами, среди которых вызывающе торчало горлышко винной бутылки.

— Сочувствую вашему горю, сеньора, — сдержанно проговорил он, но его выдал взгляд, профессионально обшаривший купе и его одинокую пассажирку.

— Сеньорина, — бесстрастно поправила его Анаис, с нетерпением ожидая, когда же он уберется и можно будет вернуться к чтению. Девушка знала, что никто не решится обыскивать пассажирку, едущую в первом классе, но сердце все равно стучало где-то в горле.

— О? Прошу прощения! Стоит ли прислать служанок?

— Благодарю, нет.

Услужливость проводника становилась навязчивой, и Анаис никак не могла понять, нормально ли это. Может, все тревоги напрасны, и такое обхождение с одинокой благородной дамой в порядке вещей?

Наконец, проводник с очередным поклоном убрался. Анаис подхватилась с места и щелкнула задвижкой, прежде чем вернуться к документам. Когда она снова достала из папки потрепанные листки с отчетами Дианы, ее руки слегка дрожали. Блеклые буквы местами расплывались, явно пропущенные через копировальную бумагу, но Анаис все равно с тоской вчитывалась в скупые строчки, написанные сестрой. О, как много она отдала бы, чтобы получить оригиналы писем, пусть и написанных не ей!

В длинных письмах несуществующим родственникам Диана кратко описывала события в Академии с начала года, которым была свидетельницей, опуская незначительные бытовые мелочи. Больше внимания она уделила наставникам, руководителям и некоторым из учеников, слишком заметных, чтобы оставлять их без внимания. Словно еще несколько месяцев назад Диана догадывалась, что ее тихой и робкой сестре придется занять ее место.

Больше всего Анаис заинтересовали пара событий, о которых Диана написала слишком вскользь, словно сочла их незначительными. С промежутком в один месяц с одинаковыми симптомами заболели ученики, и их отправили в госпиталь при Академии. Вот только Диана, регулярно приносящая в госпиталь алхимические лекарства, никого там не обнаружила. Меньше, чем через неделю оба ученика вернулись к занятиям, здоровые и полные сил. Как раз перед отъездом Диане пыталась выяснить, где же их все-таки содержали, но преподаватели, с которыми она заводила беседы, избегали этой темы.