наша история — сказка завзятого вруна! Вы только послушайте его!»

В комнату вошел сосед Диасамидзе Шадиман Шарангиа. Нико встал с кресла и радостно пошел ему навстречу.

— Доброе утро, хлеб-соль этому дому! — пробасил Шадиман.

Нико пожал ему руку и улыбнулся:

— Дай бог тебе здоровья! Странный ты человек, Шадиман, с утра уже думаешь, где бы выпить да закусить!

— С утра надо хорошо подкрепиться, батоно Нико, а история потом… — опять пробасил Шадиман.

— И ты тоже против истории? — Нико нахмурился.

— Что вы, — решительно возразил Шадиман, — я не мыслю жизни без истории и философии, батоно Нико! Ваш любимый Эпикур говорит, что началом и основой основ всякой доброты является удовольствие желудка — мудрость и все добродетели связаны с ним.

Шадиману самому понравилось то, что он сказал, и, разведя руками, он смело улыбнулся Нико:

— А что вы, батоно Нико, думаете на этот счет? История будет отрицать это соображение?

— Ты все чересчур упрощаешь, Шадиман, — как бы между прочим ответил Нико.

— Каждый человек, — все более смелел Шадиман, — по своей природе материалист. Существует голос плоти, вызываемый голодом, жаждой, ощущением холода, — и наша душа прислушивается к этому голосу в первую очередь. Поэтому мы и стремимся, чтобы у нас было что поесть, что выпить, что надеть, чтобы нам было тепло. И когда мы имеем все это, жизнь кажется нам прекрасной…

Нико усмехнулся и хотел сказать Шадиману что-нибудь такое, чтобы тот понял, что у него нет никакого желания продолжать разговор и обсуждать в это утро подобные вопросы, но вместо этого с упреком бросил Шадиману:

— Значит, ты внял голосу желудка и, повернувшись спиной к истории, помчался в столовую, не так ли?

— Нет, это произошло по более серьезной причине — вошел в роль Шадиман. — Я, батоно Нико, реалист! Просто я понял, что ничего нового в исторической науке не скажу, и освободил дорогу другим. Я уверен, что, если некоторые ваши уважаемые коллеги поступят таким же образом, наука не пострадает.

Нико не понравилось, как думает об историках директор столовой, и он сердито сказал:

— Слишком много на себя берешь, дорогой Шадиман!

— Уж и не так много, как вам кажется, — убежденно сказал тот. — Однако, батоно Нико, я в такую рань к вам пришел не для того, чтобы спорить! Сегодня ведь в вашем доме большой праздник, и я как сосед вношу свою лепту в угощение — пуд форели.

Нико (каким-то очень домашним тоном). Правда?

Шадиман. Форель в вашей кухне, живая, еще трепещет.

Нико. Замечательно! А где вы ее купили?

Шадиман. На рынке.

Нико. На каком рынке?

Шадиман. На нашем рынке.

Нико. На Верийском?

Шадиман. Верийский — это ваш рынок, а я вам сказал, на нашем рынке.

Нико. А где этот ваш рынок?

Шадиман. Вы его не найдете!

Нико. Почему же? Я знаю все тбилисские рынки!

Шадиман. А вот рынка директоров столовых все же не найдете, уважаемый Нико! У него нет адреса… Если покупатели узнают, где он находится, стены разнесут.

И Шадиман гордо выпрямился, чуть поведя широкими плечами, и с торжеством посмотрел на соседа:

— Да, форель — это сила, очень большая сила, дорогой Нико. Я хочу вам напомнить случай из истории: во время одной войны армия, штурмовавшая крепость, обессилела от голода, солдаты буквально валились с ног. Штурм срывался, и тогда военачальник прибегнул к хитрости: он объявил воинам, что враг так яростно сопротивляется потому, что в крепости находится бассейн, полный форели. И вот тут-то у наступавших прибавилось сил, они стремительно атаковали крепость и взяли ее. И летописец записал, что сила форели превосходит силу крепости! Помните это место из «Картлис цховреба», батоно Нико?

Нико (очень сердито). Наверняка это фальсификация!

Шадиман (улыбаясь). Историки способны на фальсификацию!

Нико. Шадиман, вы что, навеселе?!

Шадиман широко улыбнулся и, разведя руки, как будто желая заключить Нико в свои объятия, приблизился к соседу и прошептал ему на ухо:

— Вы правы, я уже зарядился, пропустил пару рюмочек — двести граммов… Кстати, так как у вас сегодня соберутся очень уважаемые люди, то водку я тоже пришлю…

— Зачем? Уж водка-то продается в магазинах! — с удивлением в голосе сказал Нико.

Шадиман с явной насмешкой посмотрел на соседа:

— Вашими устами мед пить, батоно Нико, но водка, которую вы купите в магазине, будет сильно разбавлена водой. А я возьму прямо с завода… Хотя и оттуда она выходит уже разбавленной, но у меня есть знакомый, он мне поможет.

Нико перекрестился.

— Мы ведь тоже верующие, господин историк, — просипел Шадиман, — но такие верующие, которые мясо сами едят, а господу богу кости жертвуют.

И Шадиман, тоже осенив себя крестом, с улыбкой посмотрел на соседа.

— Извините меня, батоно Нико, я сейчас же уйду, но не считайте мою душу загубленной: рынок директоров столовых не я основал. Когда вашего покорного слугу благословили на пост директора столовой, у этого рынка уже была, если можно так выразиться, трехтомная история.

Из Москвы прилетел Реваз, и семья Диасамидзе немного успокоилась. Так разлившаяся река наконец входит в свои берега, и ее воды снова становятся чистыми.

Нико не мог спокойно усидеть на месте и под каким-то предлогом ушел из дому. Текле ни о чем не спросила мужа, уверенная, что он отправился в институт. У них был уговор, что Нико не будет присутствовать на защите сына, он считал, что это неудобно, но, очевидно, в последний момент отцовское сердце не выдержало, и он пошел… Да, Нико незаметно прокрадется в зал и скромно сядет где-нибудь в уголке. У него же есть книга? Вот он откроет эту книгу, наденет очки и будет себе читать и читать, словно пришел сюда по долгу службы и судьба диссертации и диссертанта его нисколько не интересует… Да, Нико сбежал, на самом деле сбежал от Текле, не смея признаться ей в том, что изменил ранее принятому решению, потому что он не мог не присутствовать на защите сына. Дома оставались только Текле, Лили и повара. Скоро должны были прийти подруги Русудан и Лили, которые поехали то ли в Дигоми, то ли в Цавкиси за цветами, чтобы украсить квартиру.

В дверь позвонили, и Текле очень удивилась, увидев вместо девушек сердитого Нико.

— Ну что, принесла Жужуна икру? — насмешливо спросил он.

— Нет еще, но она принесет, — растерянно ответила Текле, а Нико вспылил:

— Не принесла и не принесет! И чтобы я не слышал ни об Авлабарском рынке, ни о рынке директоров столовых! Пусть каждый своим делом занимается и знает свое место! Вот так-то!