Платье было светло-голубым, с блестками. Без декольте, под шею, но зато с глубоким разрезом на юбке. Точно не для нынешней весенней погоды. Да и не для улицы вообще. Скорее для какого-то приема, бала…

Да и стоило оно наверняка не меньше средней машины. Я даже боялась его надевать. Нечаянно порву, а потом окажется, что должна несколько тысяч долларов…

Но Заров настаивал, да и в нашем договоре было записано, что я ношу то, что он мне даст. А еще оно мне нравилось. Наверное, в лет семнадцать я бы полжизни отдала, чтоб получить такое.

Еще тут были серебристые туфли. И никакого белья…

Я принялась одеваться.

— Ты уже? — спросил Заров из-за двери. Я сразу же узнала его по голосу.

— Да, почти, — ответила я, обуваясь в туфли. Те тоже сидели идеально, к тому же имели мягкую подошву, благодаря которой семисантиметровый каблук не ощущался.

В этот миг дверь открылась. На пороге стоял Люцифер Заров в компании невысокого, худощавого мужчины, облаченного в футболку и джинсы.

Увидев меня, Заров едва заметно улыбнулся.

— Это Лука. Визажист и парикмахер. Он с тобой поработает, — сказал Заров.

Лука что-то защебетал на итальянском. Люцифер ему ответил лишь кивком и ушел в другую часть салона.

Как только он ушел, я сразу же обратилась к Луке на английском. Поздоровалась. Спросила как долго он работает на Зарова. Тот ответил, что у него сегодня первый рабочий день, что с мужскими лицами он не работает вовсе, что не хотел бросать своего парня надолго, но не смог отказаться от столь щедрого предложения. Сумму, конечно же, он не назвал, только попросил сидеть ровно и молчать.

Надо же, визажист-гей, водитель-девушка.

Заров будто специально не подпускал ко мне близко тех, кого я могла бы заинтересовать как женщина.

Я уселась на обитый кожей диванчик, а Лука начал работу.

В голове, будто лампочка, зажглась догадка, и я все-таки спросила Луку, когда Люцифер его нанял. Тот ответил, что на прошлой неделе они встретились на фестивале моды в Милане.

Заров знал! Знал, что я не откажу! Интересно, как он заставил Вадика услышать голос? Если спрошу — все равно не ответит. Тем более в нашем контракте был специальный пункт, говоривший, что я не имею права заходить в его личный кабинет, касаться его компьютера, ноутбука и телефона, пытаться разузнать секреты трюков. Он имеет право не отвечать на мои вопросы.

А вот с меня требовалась абсолютная честность. И если он спросит, например, о моем бывшем, я должна детально ответить.

Это бесило. Но куда уже деваться?

Лука долго занимался моей головой. Потом перешел к лицу. То, что получалось, мне нравилось. Бесследно исчезли намеки на круги под глазами от недосыпания и питания чем попадет. В сами глаза вернулся бросивший меня несколько лет назад огонек. Прическа больше не была похожа на сделанную лишь бы побыстрее. Локоны вились и мягко падали на плечи. Лицо обрело свежий, здоровый оттенок.

Я смотрела на себя в зеркало, а из головы потихоньку уходила главенствующая там последние несколько лет мысль — "Все кончено. Осталось просто домучиться до старости и смерти".

— Molto bene! — воскликнул Лука, осматривая меня со всех сторон и что-то подправляя кисточкой.

Потом он ушел, а я сидела, словно завороженная, любуясь своим отражением в зеркале. Даже не заметила, как Заров возник за спиной. Увидев его в зеркале, я на миг испугалась. Наверняка это талант — вот так бесшумно подкрадываться.

— Намного лучше, — сказал он, проведя рукой по моему плечу. — Тебе нравится?

— Да, — кивнула я. Мне и вправду нравилось. Только было в этом всем что-то…

…искусственное.

Мне приходилось так одеваться когда-то на съемки. Но это были именно съемки, где все не по-настоящему, где видишь оператора, режиссера, осветлителей. А в жизни — никогда. Иногда казалось, что все эти операторы с осветлителями наблюдают за мной. Что вот-вот прозвучит фраза "Стоп! Снято!", и мне придется сдать реквизит, перевоплотиться обратно в серую мышь с грустным лицом.

— Мы куда-то идем? — спросила я.

— Сейчас приземлимся, сядем в машину, и через час будем у меня дома. — ответил иллюзионист, не переставая гладить плечо.

Хотелось спросить "тогда зачем все это?", но я не стала. Наверняка я для него — этот самый реквизит. И когда представление закончится, меня отправят в гардероб.

— Послезавтра представление. Как приедем — отрепетируем несколько вещей, — сказал он.

Я чувствовала себя уставшей. После бессонной ночи, перелета, нервотрепки. Но отказать не могла. По контракту я была чуть ли не его собственностью. Тем самым реквизитом. И он вел себя как хозяин.

Его рука переползла с плеча на грудь. Пальцы забрались под платье, прикоснулись к соску. Соски мгновенно затвердели, будто бы этот человек воздействовал на них магически. Да и сам он стоял словно загипнотизированный. Закрыв глаза, слегка опустив подбородок.

Может, он, делая это, представлял вместо меня другую?

"Прошу пристегнуться. Идем на посадку" — послышалось из динамика над головой.

***

Дом, куда меня привез Люцифер Заров, находился на окраине Праги и напоминал небольшой замок. Серое здание в два этажа с высокими прямоугольными окнами, башенки по краям, что-то наподобие купола на крыше и парой смотревших на нас глиняных ангелов. Вокруг дома был сад. Наверняка летом здесь красиво. Но сейчас — лужи да едва отходившие от зимней спячки деревья. Было в этом строении что-то пугающее. Словно оно не хотело, чтоб на него смотрели, и навевало подсознательный страх. Эта постройка вполне могла бы сыграть роль дома с привидениями в фильме ужасов.

Вокруг обвилась металлическая ограда из узорных прутьев, к дому вела небольшая аллейка, рядом с которой и остановилась наша машина.

Я хотела сама выйти из неё, но Заров схватил меня за руку, не позволив этого сделать. Поначалу мне было непонятно чего он хочет, лишь когда Саша встала с места водителя и открыла передо мной дверь, поняла, что у Зарова своеобразные представления о культуре поведения.

То ли он вырос в семье, где такое приветствовалось, то ли у богатых свои причуды. Я вышла, и Люцифер встал так, чтоб я взяла его под руку.

На мне было все то же платье, явно не для холодной погоды ранней весны. Но раз он хочет, то пусть. Аллейка не слишком длинная.

— Ты тут живешь? — я впервые заговорила со времени отъезда с аэропорта.

— Я много где живу. Часто бываю в Мадриде, Вене, Нью-Йорке. Но если бы хотел привязаться к одному месту — выбрал бы это.

Дом ему подходил. Такой же таинственный, в то же время изысканный. Большие мраморные ступеньки вели к большущей двустворчатой двери. По окнам местами вилась лоза. Сбоку виднелась пристройка, явно возведенная намного позже, чем был построен сам дом.