Заров открыл передо мной дверь и я переступила порог.

Передо мной оказался огромный, нет, скорее огромнейший холл с двумя лестницами, ведущими на второй этаж. Между ними потрескивал камин. Кто-то тут есть, раз успел разжечь его.

Окна почти полностью закрывали атласные темные шторы. А по краям стояли диванчики, словно пришедшие из восемнадцатого века. Что удивительно — тут приятно пахло. Какими-то травами и цветами.

— Направо по лестнице — мой кабинет и мастерская, — объяснил Заров. — Туда тебе входить нельзя. Ни при каких обстоятельствах.

— Хорошо, — кивнула я, на что он схватил меня за запястье и сильно, до боли сжал. Я почти закричала.

— Запомни. Ни при каких обстоятельствах.

Он нахмурил брови и смотрел мне в глаза. Будто бы я уже в чем-то провинилась. От одного этого взгляда пальцы дрожали, по коже пробегал холодок.

— Хорошо. Я не буду заходить в твой кабинет, — стараясь сохранить спокойный тон, ответила я.

— Твоя спальня налево по лестнице. Ванна, уборная, все нужное там же. На первом этаже кухня, — он указал на дверь в углу. — А там небольшой репетиционный зал. Там и будем заниматься. Иди осмотрись, переоденься, через час жду в зале.

— Хорошо, — кивнула я, только после этого он меня отпустил, резко развернулся и ушел в свой кабинет.

На моей руке красовалось красное пятно. А на душе было горько. Это точно будет нелегко. Он смотрел на меня как на вещь, не лучше шторы или потрескивающего камина. Что самое худшее — мне придется стать этой вещью.

***

Комната, которую мне выделил Люцифер Заров, не была большой, но здесь было все необходимое. Комод с большим круглым зеркалом, шкаф, большая двуспальная кровать, тумба, кресло. Все было выполнено в стиле "под старину" и мне иногда казалось, что я нахожусь в музее. Потолок был высотой метров пять, если не больше. Под ним висела огромная люстра на цепях, за которую немало отдали бы любители подобного антиквариата. Из высоченного, под стать потолку, окна виднелся небольшой парк, пруд, а за ними блестели городские огни.

Не вписывалось в интерьер старины разве что ярко-красное платье с блестками. Как и то, что на мне — с большим вырезом. Но на этом было еще и декольте. Я переоделась. Актеру как и солдату, нужно уметь делать это как можно быстрее, потому много времени на это не ушло.

А затем я увидела небольшую дверцу на балкон и вспомнила про пачку сигарет, которую я успела переложить из своей сумки в ту маленькую, что мне дал Заров. Курить хотелось сильно. Господи, мне никогда в жизни так не хотелось курить! Но останавливал страх перед Люцифером. Я боялась его до дрожи в коленках, до выпрыгивания сердца из груди. Что-то в нем было действительно дьявольское. Даже если Люцифер Заров — всего лишь сценический псевдоним, то этот человек отыгрывал его сполна.

Я достала пачку синего "Винстона слимс", повертела её в руках, то открывала, то закрывала. В один момент я была готова закурить, в другой хотелось выбросить сигареты и удалиться от этого соблазна.

Что он сделал со мной, когда мы встретились? Почему мои эмоции мгновенно сошли на нет, превратились в полную апатию, и вернулись лишь в комнате отеля? Как он смог связаться с моим братом…

Не то, чтобы я верила в магию и была постоянной клиенткой у всяческих предсказателей, ворожей и врачевателей, но слышала множество историй от знакомых про то, как кому-то из них предсказали будущее по картам, а кого-то вылечили от болезни. Может, в этом мире и было место силам выше нас. Но если есть они, то возможно, есть и дьявол, антихрист, искуситель… Люцифер.

Падший ангел. По-ангельски красив и по-дьявольски ужасен. Сам его взгляд заставлял трепетать, но в то же время я не могла оторваться от созерцания его будто искусственно выточенных скул, волевого подбородка, аккуратно зачесанных волос…

Я выхватила из пачки одну сигарету, бросилась на балкон, щелкнула своей дешевой зажигалкой, слегка присела, чтобы за перилами не было видно с улицы и сделала несколько затяжек.

Дым показался мне твердым, жестким, горьким. Он царапал горло, но все же успокаивал. Я затянулась еще раз и еще, а затем услышала чьи-то шаги и поспешила затушить сигарету. Бросать её вниз не рискнула, вдруг заметит. Заткнула окурок между перилами, пулей вернулась в комнату, спрятала пачку в сумочку и отправила в рот так же взятую с собой мятную жвачку.

Тут же в дверь постучали.

— Да, — ответила я.

Бой сердца усилился. Сейчас он войдет и тогда….

Но дверь открыл невысокий седой старичок в черном, как смола, смокинге с галстуком-бабочкой. На вид ему было лет девяносто, если не все сто. Морщинистый, лысеющий, немного сгорбленный, похожий на восставшего мертвеца. Живое воплощение старости.

— Я Фернандо, — кряхтя представился он на слегка ломанном русском. — Работаю поваром и смотрителем, когда хозяин в отъезде. Мистер Заров попросил, чтобы вы спустились на ужин через пять минут.

— Да, конечно. Сейчас спущусь, — закивала я.

Но он не спешил уходить. Смотрел на меня внимательным, изучающим взглядом, от которого становилось не по себе.

— Не бойтесь хозяина, — в итоге изрек он. — Это хороший человек. Жесткий, требовательный, но хороший. Он продлил мне жизнь.

После этой фразы старик улыбнулся несвойственной живым улыбкой. Отсутствие переднего зуба делало её еще ужаснее.

После он закрыл дверь и ушел, а я почувствовала, что каждая клеточка моего тела содрогается в страхе.

Он продлил ему жизнь…

***

Старик дожидался меня внизу, в холле. Стоял он ровно, опираясь на трость с серебристой ручкой. Лишь когда я подошла, слегка склонился.

— Идемте за мной.

Он открыл широкую двустворчатую дверь. За ней оказалась большая комната с начищенным до блеска паркетом все в том же музейном стиле. На стенах висели скрещенные мечи, щиты, древние ружья, картины с батальными сценами. Окна плотно закрывали атласные шторы так, что ни один лучик солнца не мог попасть внутрь. По углам стояли зажженные подсвечники. С потолка свисала массивная люстра, а прямо под ней располагался сервированный стол, за которым и сидел….

Как выразился старик, хозяин.

Он, как и его слуга, оделся в поблескивающий смокинг с бабочкой. А его глаза в свете поблескивали так, будто они горели. Кроме стола и пары стульев вокруг него мебели в огромной комнате не было.

— Присаживайся, — сделал он жест рукой.

Я не спеша, не отрывая взгляда от Зарова, подошла, села. Чем ближе я была к нему, тем сильнее билось сердце, кровь ударяла в виски, а пальцы дрожали. Еды на столе не было. Только столовые приборы и салфетки.

— Признавайся, — проговорил он, смотря мне в глаза.

Взгляд был спокойным, но еще сильнее взывал к страху.