Стая сардин

Если вы когда-нибудь внимательно рассматривали сардину, то заметили, что она серебристая не равномерно. Часто на ней можно увидеть полоски бледных черных пятен за жаберной крышкой и вдоль боков. Эти крохотные пятнышки – знаки, позволяющие сардинам одной стаи узнавать друг друга, чтобы лучше организовывать перемещение. Плотность сардин в одном косяке приближается к пятнадцати особям на квадратный метр. В пересчете на их размер это соответствует плотности в четыре раза большей, чем та, что наблюдается в переходе метро в час пик. Однако ни одна сардина, в отличие от пассажиров метро, никогда не плывет в противоположном направлении, не толкает сородичей и не вызывает стычек или заторов. Обходясь без каких бы то ни было переговоров, они сохраняют между собой должную дистанцию и выдерживают необходимую скорость.

Сардина корректирует движение, просто поглядывая на ближайших соседок и прислушиваясь к потокам воды, образуемым перемещением стаи. Сардины идеально владеют искусством красноречия: одним-единственным жестом все сказано, один взгляд – и все понято. Им не нужен дирижер или какие-либо общие команды – для самоорганизации всего косяка достаточно простого взаимодействия с соседками. Так и плывут миллионы сардин, автоматически выстраиваясь в линию или в шахматном порядке и идеально синхронизируясь. Их общее изменчивое движение подчиняется изысканной и сложной подводной хореографии. Мириады рыб, их скопления, близкие по количеству к населению целой страны, перемещаются словно единое существо, способное принимать решения одновременно и в полном согласии. В семье или группе друзей источником долгих колебаний и дискуссий зачастую становится выбор ресторана или маршрута для путешествия. А в стае, состоящей из миллионов сардин, решения принимаются абсолютно естественно и без малейшего обсуждения. Когда появляется хищник, стая прибегает к уловке: разделяется на две половины, образуя движущийся фонтан, чтобы сбить противника с толку. Если поблизости обнаруживаются веслоногие рачки, планктонная пища сардин, косяк выбирает оптимальную стратегию, чтобы накормить каждого своего члена. Он может разбиться на отдельные особи, чтобы каждая воспользовалась нежданной удачей, или же, наоборот, и дальше перемещаться стройными рядами, методично поглощая добычу. Коллективный разум возникает из суммы мелких согласованных усилий каждой сардины. Вот такая фантастическая форма демократии: без вождя или доминирующей группы, ни от кого не получая приказов, все сардины стаи согласуют совместное движение, даже если их скопление растягивается в длину на несколько десятков километров.

Сельди, близкие родственники сардин, живут, как и они, стаями, но не отличаются столь же хорошими манерами. Когда при наступлении ночи нужно перегруппироваться, они прибегают к весьма оригинальному способу переговариваться в темноте, чтобы не терять друг друга из виду. Способ не самый приличный, и из-за него едва не началась война.

В 1982 году, вскоре после того, как советская подлодка села на мель возле Стокгольма, в напряженный период холодной войны, предшествовавший ее окончанию, шведский военно-морской флот сильнее обычного опасался агрессии со стороны СССР – пресса постоянно писала о ее неизбежности. Именно тогда “золотые уши” шведского флота, морские офицеры, анализирующие звуки, улавливаемые сонарами, поймали неизвестный и необъяснимый звуковой сигнал. Он появился на тех частотах, где обычно слышна работа двигателей.

Шведский генеральный штаб счел, что ему удалось сорвать планы советских подлодок, и задействовал средства разведки. В сектор пришли шведские субмарины, однако им не удалось ни установить радиоконтакт с предполагаемым источником шума, ни засечь его хоть одним эхолокатором. Шведы решили, что имеют дело с врагом, обладающим мощной технологией маскировки, и привлекли военные самолеты и корабли, которые патрулировали район в течение месяца. От всех поступали одни и те же сообщения: в тех местах, откуда исходил сигнал, наблюдались поднимающиеся на поверхность пузырьки воздуха, однако подлодок нигде не было видно. Швеция оказалась на грани дипломатического инцидента с СССР, отрицавшим, понятное дело, присутствие своих субмарин в водах Балтики. В последующие месяцы и даже годы дело о так называемых типичных звуках не давало шведам покоя. Спецслужбы безуспешно пытались прояснить ситуацию, а дипломаты – сгладить накал страстей. Наглость и ловкость, с которой советские подлодки бросали вызов шведскому военно-морскому флоту, воспринимались последним как грубое оскорбление. Однако, несмотря на все усилия, подозрительные звуки продолжали сеять смятение как среди военных, так и среди дипломатов, причем ничего не изменилось и после распада Советского Союза. В 1994 году, уже на грани нервного срыва, шведское правительство сдалось. Премьер-министр Карл Бильдт направил письмо российскому президенту Борису Ельцину, упрекая того в неспособности контролировать перемещения своего подводного флота. Ельцин, естественно, все отрицал.

И только в 1996 году шведская армия допустила к прослушиванию глубин гражданских специалистов-биоакустиков из группы профессора Магнуса Вальберга, поручив им идентификацию загадочных звуков из досье под грифом “Совершенно секретно”. Ученые проанализировали “типичные звуки” и сняли все обвинения с русских, поскольку нашли виноватого. Им оказался косяк сельди.

Меняя группировку на период ночи, селедки прибегают к довольно оригинальному языку: они общаются между собой посредством… выпускаемых газов! Их плавательный пузырь – орган, обеспечивающий рыбам сохранение равновесия при плавании, – снабжен сложной системой: она производит газы, а затем выпускает их естественным путем. Концерт пукающих сельдей, вероятно, служит каналом передачи важной информации: ритмичные звуковые импульсы испускаются каждые 32–133 миллисекунды. Рыбы используют их для общения в частотном диапазоне, недоступном для хищников – если не считать шведский морфлот. Испускаемые газы создают также поэтичную завесу из пузырьков вокруг косяка сельди, что помогает рыбам сохранять строй в темноте: бусинки воздуха поднимаются между бликами сельдяных чешуек и вечернего света, образуя гармоничную картину, куда более мирную, чем едва не спровоцированная селедками война.

Сообщества рыб – это не только однородные косяки сардин или сельди. В море рыбы устанавливают социальные связи также между разными видами и изобретают языки, позволяющие понимать друг друга, оставаясь при этом непохожими.

Когда на коралловые рифы опускается ночь, груперы и мурены выходят на совместную охоту. Это зрелище, достойное сказки о Лисице и Журавле. Кум Групер владеет искусством мгновенного ускорения в открытом море и наделен острым зрением, но не слишком ловок, а кума Мурена умеет выгонять добычу из укрытий, протискиваясь в дыры, где та прячется, но при этом медлительна и подслеповата. Поэтому, проголодавшись, Групер наносит визит Мурене и подает особый сигнал плавниками. После чего они бок о бок отправляются выслеживать мелких рыбок, обитающих в рифах. Как только Групер замечает спрятавшуюся добычу, он носом указывает на нее Мурене и встает в воде вертикально, а последняя проскальзывает в коралл и выгоняет оттуда жертву. Преследуемая рыба не может ни удрать по открытой воде, ни скрыться в расселинах рифа. Единственный оставленный ей выбор – кто из хищников ее проглотит.