Может быть, наши измученные души действительно посланы друг другу не зря.

Ты спрашивал, как у меня дела, но мне особо нечем тебя порадовать. Очень устаю. На работе постоянный аврал — кажется, мы нахватали больше контрактов, чем способны обеспечить. Тружусь как проклятая, и все бы хорошо, если бы не постоянные интриги. Любой модный бизнес — это всегда много женщин, а значит, и много склок. Кажется, учредительница (помнишь, я тебе про нее рассказывала — вечно всем недовольная Белобрысая Гингема) действительно хочет меня слить.

Только обещай, что не будешь злиться, ладно? Обещаешь? Она, кажется, ревнует меня к своему мужу. Как ты понимаешь, без малейшего повода — с моей стороны. В результате я без вины виноватая. Ну да хватит обо мне. Непосредственный мой начальник прекрасно отдает себе отчет в том, что без меня они не справятся. А уж отшить кого-нибудь для меня — пара пустяков. Не вздумай даже заподозрить меня в чем-то предосудительном! А то я тебя знаю. Он мне ни капли не нравится. Просто ты просил рассказывать тебе все-все и откровенно, вот я так и делаю. Мне бы хоть одну вольную твою фотографию. Я бы поставила ее к себе на стол в рамке. Но на всех ты в робах, поэтому я смотрю на тебя только тайком.

Мне показалось или, когда мы разговаривали в прошлый раз по телефону, ты кашлял и пытался это скрыть? Хотя можешь не отвечать. Просто скажи, что из лекарств передать. Это приказ, если хочешь. Сам грозился сделать все, что я попрошу. Вот я попросила.

Твоя».

«Твоя» набрано жирным шрифтом. Первую часть письма он просмотрел, особо не вчитываясь, — женщины странные, конечно, существа. Все как одна заочницы оправдывают своих милых… Синие от наколок мужики уверяют их, что попали сюда по недоразумению, а тетки даже не пытаются возражать. Элементарно сложить два и два. Как же они любят, чтобы им ссали в уши. Да, девочки. Тюрьмы буквально переполнены невинными людьми. Все вляпались сюда «случайно», «ненароком», а часто даже из-за собственного благородства. «Я защищал женщину», «Я хотел помочь другу» — достаточно так сказать, и женщина говорит: «Я тебе верю».

Взять конкретно эту. Знает, что он сидит за нанесение тяжких телесных, — и не смущена ведь ни капельки. Чирикает, как птичка, распускает перед ним перышки. А ведь живет одна и по всем признакам весьма неплохо зарабатывает. А что, если я, милая, выйду и почикаю тебя на кусочки, а денежки твои, с трудом заработанные, заберу?

Допустим, именно эта женщина — в безопасности, он совсем не по этой части. Но вообще-то, курочка моя, «тяжкие телесные» — это тебе не шуточки, это не то, на что следует закрывать свои прекрасные глазки, когда строишь отношения. Но нет, если баба хочет любви, ничто ее не остановит. Пишут и насильникам, и убившим с особой жестокостью, и конченым нарикам. И все они, по словам их заочниц, невинны. Того гляди, белые крылья проклюнутся.

Но перейдем от лирики к физике. Вторая часть письма настораживала. Интересное будет дело, если ее действительно турнут с работы и она останется на бобах. Честно говоря, он уже привык и к самой благодетельнице, и к ее регулярным передачкам, и очень не хотелось менять коней на переправе. К тому же он искренне желает ей добра, что бы там ни говорили. То, что между ними не совсем бескорыстные отношения, никак не отменяет того факта, что она очень даже интересная женщина. Пожалуй, единственная, с кем приятно переписываться. Имеет некий литературный стиль и внятно излагает мысли. Она не сидит дома, как многие толстухи, покрываясь плесенью и пялясь в компьютер, а трудится где-то в индустрии моды. О работе своей говорит с пылом, который невозможно не оценить. Ну, ушел от нее муж, бывает, может, она после этого и раскрыла свой профессиональный потенциал.

Кстати, дама весьма игрива.

Он написал ей: «Малыш, что уж там, я бы на месте начальника тоже не удержался. Но обещай, что будешь осторожна».

— Серегу в ШИЗО понесли! — громко сказал кто-то, и он сбился с мысли.

Новость прокатилась, кое-где вызывая смех. К Сереге приехала его Таблетница. Сроку Сереге на свидание дали два дня, но что толку. Как обычно, его, бессознательного, пускающего пузыри, уже через пару часов уволокли под руки и бросили отсыпаться в ШИЗО, а Таблетница с позором поехала домой. История повторяется, и никаких в ней новых нюансов или витков. Зона смеется, гадает, присунул Серега ей на этот раз или опять нет, и делает ставки. Когда Серега вернется, он скажет, конечно, что все было, но ответом ему будет только дружный хохот. Кто ж ему теперь поверит.

Таблетницу Серега подцепил в Интернете и обрабатывал долго, тщательно и настойчиво. Ныл, что хочет любви. Что в его заключении одна хорошая сторона — он встретил ее. Что его проняло, пронзило, озарило. Что заточение расставило в нем приоритеты. Что его крепкие сильные руки рвутся уже в бой — хотят стругать, колотить, тачать, красить, сажать деревья — в общем, желают работать, чтобы любимой женщине ни в чем не было недостатка. «В лепешку разобьюсь, но ты у меня работать не будешь, — заливал он, — я мужик с руками, все умею, ничего не боюсь». («Ни на минуту с рук тебя спускать не буду, все время буду на руках носить» — такую фразу хотел написать Серега, но он возразил, что, если руки будут заняты каждую минуту, когда работать-то?) Ну а пока Серега по известным причинам выполнить свои обещания не мог, потеть приходилось самой Таблетнице.

Заочница попалась перспективная — сердобольная, и оказалась не против тюремной романтики. Фотографии ли Сереги (не слишком, к слову сказать, симпатичного) произвели впечатление или письма, которые Серега просил для нее написать, но только стала она рваться в колонию душой и телом. Состряпала в ЖЭКе справку, что до заключения Сергей проживал с ней как гражданский муж, и приехала к нему на свидание. А потом и на длительное. Чтобы дама не моталась попусту, Сергей наказал ей купить ему веселых таблеток. Но как она их пронесет? А очень просто — в себе. Засовываешь в то место, которое пуще других к милому хочет, а потом в комнате свиданий достаешь. Дама оказалась не просто бесстрашная, а откровенно безбашенная, таблетки купила и доставила ему. Серега сразу же наелся их и брякнулся на пол балдеть. Шли часы. Таблетчица заскучала, ожидая, пока он в себя придет, и в конце концов была вынуждена открыть охране истинное положение дел. Влюбленных сразу же разлучили — Серегу снесли в изолятор, Таблетнице показали пальцем на дверь. Казалось бы, тут истории и конец. Но женщина оказалась настойчивая. В общем, сделали они еще попытку наладить отношения. Потом еще одну. Но заканчивалось все всегда одинаково. Таблетница в скором времени грозилась разориться. Расходы она несла немалые — таблетки, билеты, продукты милому, оплата комнаты свиданий и некоторая сумма на лапу за то, что закрывали глаза на ее начинку, когда она приезжала.

Серега так до сих пор и не переспал с барышней. После таблеток он мог только мычать. Ну мог еще обоссаться. Может, эти стоны и были похожи на стоны страсти, но Таблетницу они удовлетворить не могли. Что ему стоило совершить акт любви до того, как он примет таблетки? Но нет. Теперь мужики спорят — явится Таблетница снова на свидание или уже наигралась в любовь? И ведь не знаешь, на что поставить. По уму, конечно, ни одна, даже самая завалящая, баба на такое не пойдет. Но где их ум? Врут дома и на работе, едут на поезде по два дня, тратят сбережения, тащат передачки по двадцать килограммов (больше нельзя), чтобы… Чтобы что?.. Можно выдумать себе в тюрьме биографию, характер, душу. Но есть вещи, которые не спрячешь, которые неизменны — ты зэк, может, даже убийца и насильник, и ты отбываешь срок. После него ты явишься на волю изгоем, которого не хотят брать на работу. На что надеется Таблетница и иже с ней?