– Чего это он? – придя в себя от изумления,пробормотала я, обращаясь к Вадиму. Он с большим интересом наблюдал запроисходящим и слова клиента, безусловно, слышал. Вадим усмехнулся, нообъяснить ничего не пожелал. Сделать это, кроме него, было некому, и я,приблизившись, спросила: – Это что он сейчас сказал? Не по-русски…

– «Патрия о муэрто», – повторил Вадим фразу,произнесенную незнакомцем. – Это по-испански.

– И чего?

– Родина или смерть, – хмыкнул он. – До чеготы темная, Натаха.

– А ты светлый? – разозлилась я. – Что это запсих?

– Не обращай внимания, – засмеялся он. –Половина из наших постоянных клиентов – шизики. Но вполне безобидные.

– То, что шизики, я поняла. От меня-то ему чего надо?

– Думаю, то же, что и всем, – хохотнул он. –Понравилась, наверное. Захотел познакомиться.

– Да? – Я достала клочок бумаги из кармана, на нембыл написан номер телефона, ниже имя и фамилия – Владимир Муромов, фамилия былаподчеркнута.

– Чего он там написал? – спросил Вадим синтересом. Я показала ему записку. – Ну… – он пожал плечами. –Позвони, может, он и объяснит, в чем дело.

– Больно надо мне шизикам звонить. – Я скомкалабумажку и бросила ее в корзину с мусором.

– Ты пользуешься успехом, – заявил Вадим,смеясь. – Только и разговоров о новой официантке.

– И чего во мне такого особенного? – насторожиласья.

– Не бери в голову, – сказал он серьезно. –Поболтают и успокоятся. Кафе это открыл один тип еще четырнадцать лет назад.Был помешан на Че Геваре, нашему Степанычу кафе, можно сказать, по наследствудосталось. Чтобы не терять клиентов, он все здесь оставил, как было при прежнемхозяине. Кафе в городе полно на каждом шагу, а такое, как у нас, одно.Контингент здесь особый, революционеры новоявленные. – Онзасмеялся. – Большинство, правда, ходят сюда из любопытства.

– Революционеры? – ахнула я. – Настоящие?

– Откуда настоящим взяться, Натаха? – засмеялсяВадим. – Так, играются. Твой Муромов, должно быть, из их числа.

– А я здесь при чем?

– Это ты у него спрашивай. – Он вновь засмеялся, имое любопытство так и осталось неудовлетворенным, что было обидно.

По дороге домой я рассказала Алене о записке, и мы немногопогадали: парень просто идиот или его поступок что-нибудь да значит? Сошлись натом, что идиот, и успокоились.

На следующий день у меня был выходной. С утра я отправиласьв магазин, по дороге заглянула в парк с намерением немного прогуляться, новскоре заторопилась домой, потому что не завела будильник и боялась, что Алена,чего доброго, проспит на работу.

Входная дверь оказалась не заперта. Это меня удивило, яточно помнила, что ее запирала. Конечно, Алена могла проснуться и безбудильника, но с какой стати ей оставлять дверь незапертой? Может, она ксоседям пошла? Войдя в квартиру, я громко позвала:

– Ленка!

Не дождавшись ответа, решила: она точно у соседей, должнобыть, звонит кому-нибудь от Марьи Павловны. Сделала еще пару шагов,насвистывая, и замерла, увидев Алену. Та сидела на диване в ночной рубашке итаращилась на меня с таким видом, будто с утра употребила месячную нормуспиртного.

– Ты чего? – растерялась я, и тут мне стало ясно:Алена в комнате не одна. В кресле сидел мужчина лет тридцати и играл ключами отмашины; второй тип, постарше и посолиднее, пасся возле окна. Заметив меня,сказал весело:

– Заходи, красавица. – Я перевела взгляд с него наАлену, та сглотнула, зябко поежилась, косясь на незнакомца. Понятнее ситуацияот этого не стала. – Заходи, заходи, – повторил мужчина и усмехнулся,а я спросила, обращаясь к Алене:

– Это кто?

– Они… к тебе… – с трудом произнесла она.

– Ко мне? – растерялась я и приняла максимальнопридурковатый вид. Поскребла в затылке, переминаясь с ноги на ногу, ивздохнула. Тот, что сидел в кресле, подошел ко мне, посмотрел пристально иповернулся к тому, что стоял у окна.

– Что скажешь? – Мужчина в ответ пожалплечами. – Тебе сколько лет? – теперь вопрос адресовался мне.

– Девятнадцать. А че?

– Ниче, – передразнил он. – Откуда тебяпринесло?

– Сейчас или вообще? – на всякий случай уточнилая.

– Вообще.

Я ответила, не зная, как себя вести. Но чутье подсказывало,что вести себя лучше скромно и на вопросы отвечать.

– Паспорт есть? – спросил тот, что постарше.

– Само собой.

– Ну, так покажи.

– А на фига вам мой паспорт? – робко возмутиласья. – Вы что, из милиции?

– Ага, – хмыкнул мужчина вроде бы утвердительно,но я решила, что врет. Однако сочла за благо паспорт показать. Он разглядывалего с таким видом, как будто очень сомневался, что он настоящий, но, к моемуоблегчению, документ все же вернул. Я поспешно убрала его в сумку. Они вновьпереглянулись с немым вопросом в очах. – Он спятил, – наконецпроизнес тот, что у окна. – Это просто дура деревенская.

– Я в городе жила, – пискнула я с обидой и тут жеоб этом пожалела. Оба посуровели, тот, что раньше сидел в кресле, уставился наменя и произнес медленно, будто заколачивая слова в мою голову.

– На всякий случай предупреждаю: если ты что-тозадумала – это плохая идея. Глазом не успеешь моргнуть, как к дружкамотправишься.

– К каким дружкам? – икнув с перепугу, спросила я,но ответом меня не удостоили.

Незнакомцы не спеша вышли в прихожую, обойдя меня с двухсторон. Хлопнула входная дверь, и Алена обрела дар речи.

– Господи, – пролепетала она. – Это что жтакое? У меня поджилки дрожат.

– Что за типы? – спросила я в надежде, что онаобъяснит, что происходит.

– Откуда я знаю? – заголосила Алена. –Пришли, напугали меня до смерти, о тебе спрашивали.

– Что спрашивали?

– Кто ты, откуда, сколько тебе лет, давно ли я тебязнаю?..

– А чего им было надо-то?

– С ума сойти, – буркнула Алена и пошла на кухнюставить чайник.