– Ты не думай, я замужем была. Два года. Училась здесьв техникуме, вышла замуж, вроде парень был неплохой. Выпивал, правда. Я была наседьмом месяце беременности, а он загулял. Застукала его прямо в квартире,прикинь? Ума не хватило сучку эту подальше от дома держать. Я со злости еймалость волосы подергала и муженьку хорошенько отвесила. Он к мамаше подался, анаутро свекруха явилась и меня с квартиры поперла. Квартира-то ее была, онасама у хахаля жила, а меня даже прописывать не стала, так я и числилась вобщаге. Я-то думала, муженек очухается, придет прощения просить, но он замамашин подол уцепился. А та орет: почто тебе эта хабалка, неужто девок мало.Меня она терпеть не могла. Не нравилось ей, видите ли, что я деревенская.Родители у меня неподходящие, а она королевна, в городской администрацииработает. Секретарша, но гонору, как у большого начальника. Короче, поперлименя. Вернулась я в общагу, все надеялась, может, помиримся. А этот гад непоказывается. Я его соследила после работы, чешет со своей сучкой, я к ним…надо бы плюнуть да к матери ехать, а я дура… в общем, подрались мы, он меня толкнул,я упала, да так неловко… Вечером на «Скорой» увезли, ребенок мертвым родился.Заражение началось, меня еле спасли, врачи сказали, детей у меня больше небудет. Я чуть не рехнулась от горя. Умные люди подсказали, накатала на муженьказаяву. – Алена выпила еще и замолчала, разглядывая свои руки.

– И что? – помедлив, спросила я.

– Что-что, посадили Генку, – ответила оназло. – Вот жду. Может, чего у нас и сладится, когда он выйдет, какдумаешь?

– Может, – пожала я плечами. – А чего ты впосудомойки пошла? У тебя же техникум.

– Да запила я с горя. Выперли с работы. А со статьей небольно устроишься. Да и… не задалась жизнь, Натаха. Вот такие дела. Послушайсовета, поезжай в свою деревню.

– Я в городе жила, – перебила я ее обиженно.

– Все равно. Это только дуры думают, что здесь имприпасли и денег, и мужиков. Хрен на глупую рожу. – Она махнула рукой изамолчала, а я, немного поерзав, сказала со вздохом:

– Нельзя мне возвращаться.

– Что так? – нахмурилась она.

– Мамка замуж вышла, – поведала я. – А отчимтакой козел. Житья от него нет.

– Приставал, что ли?

– Ага.

– А мать знает?

– Нет. Батя нас бросил, когда мне два года было. Онавсю жизнь одна. А тут нашла свое счастье. Как я ей скажу? Жалко мамку. Ну, я ирешила: сматываться надо. Я, если честно, и с парнем этим связалась, чтоб издома удрать. Мамке соврала, что он мне здесь работу нашел, к себе зовет. А онуехал, и с концами. Еще и про адрес наврал.

– Не кисни. Найдем козла. Фамилию, имя знаешь, Женька вкомпьютерах сечет, найдем по прописке.

– Сомневаюсь. Может, и фамилия не его, я ведь документыне видела. Встречались-то всего три дня.

– Ну и ладно. Ты молодая, здоровая, у тебя все впереди.Не робей, подруга, прорвемся. Только уговор: мужиков сюда не водить.Управляйся, как знаешь.

– Мне сейчас не до мужиков, – ответила я, решив,что Алене пора на покой, глаза красные, взгляд затуманился, да и язык началзаплетаться. – Я, это, в ванную пойду, помоюсь, – сказала я.

– Валяй. Постелю тебе на кресле, другого места нет,извиняй. Вещи-то у тебя где?

– Вещей у меня один рюкзак. Получу зарплату, съезжудомой, привезу чего надо.

– Да уж, сделай одолжение. У меня тоже лишнего нет.Идем, дам тебе полотенце.

Я стояла под душем, зажмурившись от удовольствия, когда вванную вошла Алена. Я едва сдержалась, чтобы не напомнить: приличные людистучат, прежде чем войти. Алена плюхнулась на унитаз, поглядывая на меня сухмылкой.

– Тебе чего? – не выдержала я.

– По нужде. Фигурка у тебя зашибись. И лицосимпатичное. Можешь неплохо устроиться, если не брезгливая. Хочешь, подскажучеловечка?

– Ты о чем? – нахмурилась я.

– Деревня ты темная. Здесь город большой, по-разномуможно зарабатывать.

– Проституткой, что ли? Мне это не подходит, зарубисебе на носу. И вообще, топай отсюда.

– Ладно, чего ты… я так, спьяну брякнула. Не обижайся.

Она тяжело поднялась и отправилась восвояси.

– Вот дура, – буркнула я и потянулась заполотенцем.

Когда я вошла в комнату, Алена, разобрав кресло, стелила мнепостель. Белье было чистое, что мне заметно прибавило настроения. Я наделафутболку, сказала «спасибо» и легла. Алена устроилась на диване, я-тонадеялась, что уснет она быстро, но ей не спалось. Она принялась рассказывать освоих родителях, о муже, которого регулярно навещала в тюрьме, о стерве-свекрови,которая портит ей жизнь и вынуждает сына развестись, и под ее мерное бормотаниея незаметно уснула.

Будильник зазвенел оглушительно громко, я вскочила, не сразупоняв, где я и что происходит. Поспешно отключила будильник, косясь на спящуюАлену. На работу ей к десяти, а вот мне необходимо быть там в восемь, убиралисьв кафе по утрам до открытия. Быстро приняв душ и выпив чаю, я бегомприпустилась в кафе, дорогу я нашла без труда. На работу пришла на пять минутраньше и возле служебного входа столкнулась с Любовью Петровной, которую всездесь звали Любашей.

– Пришла? – кивнула она и взглянула начасы. – Что делать, знаешь?

– Ага. Мне вчера объяснили.

– Ну, давай, трудись.

Она отправилась в свой кабинет, а я в подсобку за орудиямитруда. До десяти следовало убраться в зале, после открытия кафе – в подсобныхпомещениях. К работе я подошла ответственно, трудилась в поте лица и не успелаоглянуться, как появилась Алена. Она познакомила меня с поварихой, дороднойтеткой, двумя официантами и барменом Вадиком. Последний игриво мне подмигнул исказал:

– Будем дружить.

В шесть я пообедала в моечной вместе с Аленой и отправиласьдомой, чувствуя, как от непривычной работы все тело ноет.

Первая неделя промелькнула незаметно, за это время яперезнакомилась со всеми тружениками кафе и завоевала расположение ЛюбовиПетровны, что вызвало удивление у немногочисленного персонала. В пятницу,где-то около двух часов, в кафе появился мужчина и направился в кабинет Любаши.Мы с Аленой в это время пили чай, пользуясь тем, что в кафе немного посетителейи Алена может передохнуть. На мужчину я сначала не обратила внимания, но Аленавдруг пнула открытую дверь ногой, чтоб из коридора не видно было, чем мызаняты, и шепнула: