– Хозяин приехал.

– Я пойду, – поспешно поднялась я.

– Да ладно, чай допивай. Он мужик нормальный.

– Я к тебе попозже зайду, когда он уедет, –ответила я.

Вооружившись ведром и шваброй, я стала мыть пол в коридоре.Дверь в кабинет Любаши была открыта, я хорошо видела толстуху и мужчину леттридцати пяти, который сидел на стуле вполоборота ко мне. Они о чем-то негромкоразговаривали, Любаша вроде бы оправдывалась, а мужчина делал язвительныезамечания. К их разговорам я не прислушивалась, передвигаясь все дальше по коридору,а когда закончила мыть пол и направилась в туалет, едва не столкнулась схозяином. Он как раз вышел из кабинета, взглянул на меня хмуро и уже собралсядвигать дальше, но внезапно притормозил и начал пристально меня разглядывать.

Мысленно чертыхнувшись, я обошла его, буркнув «здрасте»,ускорила шаг, и тут он позвал:

– Эй…

Так как в коридоре нас было двое, ясное дело, обращался онко мне. Я повернулась и растянула губы в улыбке, раз уж он здесь хозяин иплатит мне деньги. Мужчина приблизился и тоже улыбнулся, что меня слегкавоодушевило. Выходит, меня не собираются увольнять по необъяснимой причине. Ужехорошо.

– Ты новенькая, что ли? – спросил он. Я молчакивнула. Он продолжал разглядывать меня с таким выражением лица, точноперемножал в уме трехзначные цифры. – Как тебя звать?

– Наташа, – смущенно ответила я, прикидывая,начнет хозяин приставать или обойдется? И как себя вести в случае этих самыхприставаний? К черту его послать? Посылать не хотелось, работой я дорожила.

– Наташа? – переспросил он и вздохнул вроде бы соблегчением. – А фамилия?

– Парамонова, – пожала я плечами, не очень понимаяпричину его интереса, но почувствовала себя увереннее, потому что почти несомневалась – зажимать меня тут же в углу он все-таки не намерен.

– А-а, – протянул он и замолчал.

Я не знала, что делать – идти по своим делам или дождатьсямомента, когда он еще что-нибудь скажет.

– А чего в уборщицы подалась? Есть проблемы? –спросил он.

– Да вроде нет. – Я опять пожала плечами.

Он развернулся и отправился назад к Любаше, а я, помедлив,побрела дальше, так и не поняв, что все это значит.

Минут через двадцать, когда я закончила уборку в туалете ивышла в коридор, меня позвала Любаша. Орать она могла громко, чем в тот моменти занималась. И я припустилась к ней со всех ног, теряясь в догадках, чемпрогневила начальство. Дверь в ее кабинет по-прежнему была открыта, начальствоя застала в таком же недоумении, в каком пребывала сама. Хозяин кафе стоял,привалившись к Любашиному столу, и продолжал на меня глазеть, а она сказала:

– Вот, Сергей Степанович считает, ты вполне можешьработать официанткой. Справишься?

– Не знаю, – честно ответила я. – Я встоловке на раздаче работала, а официанткой нет.

– Ну, дело-то нехитрое, – подбодрила онаменя. – Девка ты старательная, чего тебе, в самом деле, полы мыть.

Сергей Степанович еще раз оглядел меня с ног до головы иусмехнулся, а я сказала немного невпопад:

– Спасибо.

Он ушел. Любаша, проводив его взглядом, подозвала меня ксебе и зашептала:

– Ты ему, видно, приглянулась.

– Это хорошо или плохо? – на всякий случайпоинтересовалась я.

– А уж это от тебя зависит. Он женат, так что…

– На фига мне этот дядя, – нахмурилась я.

– Вот и хорошо, – неизвестно что имея в виду,заключила Любаша.

– Ну, я пойду, что ли? – переминаясь с ноги наногу, спросила я.

– Иди.

Через пятнадцать минут новость о том, что меня «повысили»,облетела все кафе. Началось ее обсуждение. Девки, собравшись в моечной,вправляли мне мозги, то есть давали советы, весьма противоречивые, надосказать. Алена, неизвестно чему радуясь, треснула меня по спине ладонью,заявив, что я везучая. Остальные с ней, в принципе, согласились. У менявозникли чисто практические вопросы, но их решили быстро.

На следующий день мы с Аленой отправились к ее знакомой и занебольшие деньги (их пришлось занять у все той же Алены) оформили мнесанитарную книжку, а в понедельник я уже работала официанткой. После мытьяполов эта работа показалась мне легкой, и я мысленно поздравила себя с удачей.А в воскресенье начались чудеса. В пятницу, субботу и воскресенье всегда бывалнаплыв клиентов, и в тот день с самого утра одни посетители сменяли других, такчто все столы в заведении были заняты. Вечером ожидалось выступление рок-группы,и уже в семь часов народу набилось до отказа, за столами сидели по шесть, а тои по восемь человек, к стойке невозможно было протиснуться. Те, кому места недосталось, стояли вдоль стен с кружками пива. Я и еще три официантки сбивалисьс ног, шалея от грохота музыки, воплей, улюлюканья и густого табачного дыма, откоторого кондиционеры уже не спасали. Пробираясь с подносом к одному из столов,я обратила внимание на парня лет двадцати шести. Он стоял возле стены вкомпании двух девиц и не сводил с меня глаз. Поначалу я решила, что моя красотане осталась незамеченной, вот его так и разбирает. И записала парня в нахалы,как-никак явился он сюда не один. Однако попыток привлечь мое внимание он неделал. Просто наблюдал за мной весь вечер с наисерьезнейшим видом, и я мысленномахнула на него рукой: пусть пялится, если делать больше нечего. Однако нет-нетда и косилась в его сторону. Пил он умеренно, все больше молчал, но когда я вочередной раз прошла мимо, заговорщицки мне кивнул, что выглядело довольно глупо.

Музыканты закончили выступление, и народ стал расходиться, апарень занял место возле стойки, по-прежнему не сводя с меня глаз. На егоповедение обратила внимание не только я, Вадик (а в тот день была его смена),улучив момент, шепнул мне:

– По-моему, у кента крышу снесло.

Я пожала плечами, не испытывая желания это обсуждать.

Ушел парень одним из последних. Я в тот момент собиралапосуду и столкнулась с ним около бара, он сунул мне в карман фартука клочокбумаги и заявил:

– Если что, звони. – И добавил фразу, котораязагадочности всему только прибавила, потому что ее я вовсе не поняла. По мне,так просто тарабарщина какая-то. Я замерла в полном обалдении, пытаясь понять,что это на него нашло, а он торопливо покинул кафе, решив, видно, чтосказанного более чем достаточно.