Или в деревню махнуть. Машина у меня есть. От транспорта я независим.

— А говорил, что решил вернуться.

— На время. Я же не уточнял, что навсегда. Сейчас дорога привела меня сюда. А куда она выведет через пару лет, я пока не знаю.

— Тогда, следуя твоей философии, у меня впереди обрыв.

— Так построй мостик. Кто тебе мешает?

— Материалов нет.

— Подвезти? Буду на забор заказывать, куплю тебе на мостик. Ну вот, уже и смеешься.

— Это все такая дичь!

— Дичь, — согласился Тим. — Но ты улыбнулась.

— Где там твои братья?

— Плевать. Ты права, глупый спор. И мне не стоило на него соглашаться. Это как-то было по-детски.

— И что? Отставишь дом брату?

— Чего-нибудь придумаю. Потом.

— Серьезно?

— Да. Забудь. Просто пройдемся. Не против?

— Ты так вцепился в мою руку, что боюсь не смогу уйти, даже если захочу.

— Извини, — он тут же отпустил мою руку. Отошел на шаг в сторону. — Просто так несешься по парку, что я за тобой не успеваю.

— Поэтому решил на мне повиснуть?

Я поправила сумку. Вздохнула. Подняла голову. Пожелтевшая листва шуршала на ветру. Осень. Желтая, сырая осень. Один лист оторвался от ветки. Полетел в сторону земли, плавно опускаясь в сторону асфальта. Тим опять закурил. Я недовольно поморщилась.

— Зачем дымить?

— Охота, — ответил Тим. — У меня выходной. Могу себе позволить.

— Думаешь, что это повод дымить?

— Да. Я работаю. Живу без долгов. Никому не мешаю своей жизнью. Так почему не могу позволить травить свои легкие?

— Ты рядом идешь. Травишь не только свои легкие, но и мои.

— Тебе их жалко?

— Да.

— А ты не жалей. Один раз живем, — ответил он. Опять схватил меня за руку.

— Я хочу прожить больше, чем пару лет.

— Вот это мне нравится! А то так выглядишь, как будто завтра на кладбище собралась, — ответил Тим.

— Спасибо за комплимент, — хмыкнула я.

— Не обижайся, но я за честность.

Мы свернули на последнюю тропинку, которая должна была привести в сторону северного выхода из парка. Как раз к остановкам.

— Если поторопимся, то успеем на восьмичасовой автобус, — сказала я.

— Поедем на девятичасовом автобусе, — сказал Тим.

— Я домой хочу. Поесть, помыться и отдохнуть. С какого я должна с тобой болтаться по парку и думать: пойдет ли дождь или нет?

— Чего ты так боишься дождя?

— Не хочу промокнуть и заболеть, — сказала я. В душе начинало подниматься раздражение. Глупость. Дурость. Зачем я здесь? Для чего? Из жалости? Захотелось помочь парню? Или он меня достал до такой степени, что я решила отвязаться от него хотя бы таким путем? Зачем? Надо уходить. Домой уходить.

— Осторожнее! — он довольно резко оттолкнул меня к краю дорожки. Мимо пронеслись два велосипедиста, поднимая брызги из ближайшей лужи.

— Чуть не сбили!

— Угу. Несутся и не смотрят по сторонам, — ответил Тим. Он перехватил мои руки. — Дрожишь. Губу кусаешь. Чего случилось? Посмотри на меня.

— Пошел бы ты, — процедила я сквозь зубы и пошла в сторону выхода из парка. Злость была уже неконтролируемой. Жутко хотелось шоколада и мороженого. Надо было успокоиться. Вдохнуть и выдохнуть.

Ливень начался неожиданно и резко. Дождь шел сплошной стеной. Он барабанил по куртке. Старался забраться под капюшон, чтоб начать бить по щекам. Я еще и в лужу наступила. Это чтоб мне точно весело жилось. Я вытащила ногу из лужи. Стряхнула воду. Она ручейками потекла с ботинка. Зазвенел телефон. Рита спрашивала почему не приготовлен ужин. Я ей сказала, что пусть сама готовит. И почему я должна была каждый вечер думать, чем ее накормить и следить, чтоб были поглажены блузки и брюки? Пусть сама справляется. Мне бы со своей жизнью справится, а не то, чтоб еще и за Ритиной следить. Выросла. Пусть сама следит.

— Совсем день не заладился? — спросил Тим.

— Вечер. Я его потратила на какую-то ерунду.

— И в этом виноват я.

— А кто же еще? Не я же решила…

— Успокойся, — как-то резко сказал Тим. Я почему-то прикусила язык.

— Тебе хорошо рассуждать. Ты не промок…

— У меня ботинки дырявые. Все зарплату жду, чтоб купить новые.

— Дурак.

— Знаю. А ты теперь еще и плачешь.

— Автобус ушел.

— И? Думаешь, что это проблема? — мягко спросил Тим.

— Да. Разве нет? Сейчас еще час автобуса ждать.

— И? — опять спросил он. В этот момент с веток дерева упала вода. Прямо мне на капюшон. Почему-то это развеселило Тима.

— Теперь мы заболеем.

Выйдя из парка, мы пошли к остановке, где уже толпился народ. Людей было столько, что не было смысла пробиваться под крышу остановки. Мы встали в стороне.

— Я вот сейчас думаю, что это был мне хороший урок, — сказала я, стоя под дождем и чувствуя, как в ботинке противно хлюпает вода. — Вчера мне было завидно, что закончилось время прогулок в парке. А сейчас я поняла, что это далеко не романтично, а холодно и противно.

— Раньше тебе это нравилось? Такие прогулки? — спросил Тим.

— У меня их не было. Я же быстро забеременела Риткой. После этого прогулки под луной сменились ходьбой с коляской и игрой в песочнице.

— Куличики и пирожки из песка?

— Да. Знаешь, а мне они нравились, — ответила я. — Наверное, то был приступ мазохизма, но мне нравилось растворяться в ребенке, чем бегать на свидания.

— Есть женщины, которые нацелены на семью. Ничего в этом плохого не вижу.

— А на меня все косились. Особенно подруги, которые почему-то жалели мою жизнь.

— А родители?

— Они меня поддерживала, но рано пришлось самой с жизнью разбираться. Давай не будем об этом?

— Не вопрос, — ответил Тим. — А отец Риты…

— Его нет. Да и тебе знать об этом не нужно.

Неподалеку от остановки остановилась пассажирская Газель. Тим махнул рукой в ее сторону.

— Пойдем. Считай, такси подъехало, — ответил Тим.

— Я на автобусе.

— Конечно, — ответил Тим. — Я натворил, тебя всю замочил, так надо исправлять. Правильно?

Тут было не поспорить. Из-за него я промокла. Он меня уговорил пойти с ним. Я замерзла. Так почему я должна ждать этого дурацкого автобуса? А потом еще и грязь месить, пока пойду до дома?

Отца Тима я видела во дворе, но мы с ним никогда не общались. Я как-то с соседями почти не разговаривала, кроме двух маминых подруг, которые жили в том же подъезде, где и мы. Мои одноклассницы разъехались. А остальные соседи меня как-то не интересовали. Я предпочитала не собирать сплетни и не следить, как кто живет.

В машине он кивнул мне, но ничего не сказал. Да и с Тимом особо не общался, зато следил за дорогой. Тим