требовался большой ремонт. С другой стороны, Тим его хотел потом продать. А новым покупателям скорее понадобится земля, чем стены, чтоб построить какой-нибудь коттедж в европейском стиле.

От печки шло тепло. Огонь кусал дрова, от чего те трещали и мурлыкали. Нет, мурлыкать должна кошка, которой тут не хватало. Зато теперь тут лежал пес, который гонял блох. Увидев, что я застала его за этим занятием, он посмотрел на меня большими преданными глазами, завилял хвостом. Быстро вскочил на лапы и подошел ко мне. Повел носом, облизнулся.

— Похоже, сегодняшнее приключение на нем никак не сказалось, — заметил Тим, вытирая голову полотенцем.

— Он молодой. Как и все дети, быстро переключается.

— На еду, — заметил Тим, доставая из сковороды одну недожаренную котлету. Разломил ее вилкой на несколько частей. От котлеты струйкой начал подниматься пар. — Сейчас слюной подавится.

Пес довольно гавкнул. Завилял хвостом. При этом облизывался и не сводил глаз с котлеты.

— Как думаешь, он ее жевать будет?

— Проглотит и вкуса не почувствует, — ответила я.

— И я так думаю, — сказал Тим, отдавая подстывшую котлету псу. Он пару раз сомкнул пасть и поспешно сглонул котлету. И вот опять начал вилять хвостом. Язык вывалился из пасти, показывая, что там теперь пусто. — Не, брат, теперь жди, когда каша сварится А то мы тебе все котлеты отдадим, а сами, что будем есть?

— Я смотрю, что вы поладили, — сказала я, наблюдая, как пес послушно сел гипнотизировать сковороду.

— Так знает, что в любой момент может оказаться на улице. Там же погода совсем не располагает к прогулкам.

— Ты это понял⁈ Удивлена.

— Каждый может ошибаться. Но если бы мы с тобой не пошли в парк, то не нашли бы наглую морду, которая тихо перебирается ближе к столу.

Пес, делая вид, что он не шевелится, медленно двигался в сторону стола. Делая шаг и тут же садясь на место. При этом с совсем невозмутимым выражением морды, как будто ничего не происходит. Я усмехнулась.

— Хитрый.

— Ага. Этим мне он и нравится, — сказал Тим. — Я баню не стал растапливать сильно. Так, воду подогрел.

— Нет, — ответила я. — У тебя есть хорошая компания. А мне надо домой.

— Чего ты боишься, Маш?

— Ничего я не боюсь. Хочу домой, потому что устала.

— И там не страшно.

— Тим, ну это ненормально. Чего мне тут делать? Я тебя знать не знаю. Не понимаю. Ты упрямый, как баран. Но при этом цель твоего упрямства от меня ускользает. Я на тебя смотрю, и кроме, как грязного интереса или выгоды от общения со мной, я не вижу.

— Ты права, — на его губах появилась слащавая улыбка. В глазах мелькнуло что-то опасное. Порочное. Он на миг перестал прятать мысли. Меня словно грязью окатило. Захотелось закрыться от него. Спрятаться. Тут он верно заметил. Я хотела спрятаться. Сделала шаг назад. — Чего? Испугалась?

— У тебя взгляд, как у пса, который увидел котлету.

— Забавно, — ответил Тим, подходя ко мне и кладя руки на плечи. Ногой подтянул табурет, заодно давя мне на плечи. Я попыталась отодвинуть его руки, но он сильно надавил.

— Больно.

— А ты не сопротивляйся, — сказал Тим. — Сядь. Мне неудобно.

— Чего неудобно? — ноги подогнулись сами по себе. — Ты меня пугаешь.

— Да тебя все испугает, — невозмутимо ответил Тим. Уперся лбом в мой лоб. — Ты упрямая, а я упрямее. Там холодно. Идет дождь. Ты замерзла и устала. Тебе одиноко и совсем не хочется возвращаться домой. Поэтому ты останешься у меня.

— Нет.

— Останешься, — мягко сказал он. — Если я тебя сейчас отпущу, то потеряю. Ты напридумываешь лишнего.

— Тут придумывать нечего.

— Сама же говорила, что ты меня не понимаешь. А теперь вдруг стала понимать? Посмотри на меня, — он перестал давить. Провел ладонями по моим плечам. Поднялся к шее, проводя большими пальцами по коже, поднимаясь к щекам.

— Щекотно.

— Это нервное, — массируя место за ушами, сказал Тим. — Расслабься. Вот так.

— Не собираюсь… — Я прикусила губу, когда его пальцы перешли к затылку, зарываясь в волосы.

— Любую кошку надо периодически гладить, — прошептал Тим. — А тебя давно никто не гладил.

— И уж не тебе этим заниматься, — ответила я, чувствуя, как напряжение медленно начинает покидать.

— Уверена? — усмехнулся Тим.

— Да.

— Обманываешь, — ответил он. — Я уже это делаю, а ты кайфуешь. Не злись на правду.

Он подмигнул и отошел, чтоб выключить овощи. По телу прошла странная дрожь.

— Сегодня у меня останешься. Отдохнешь. А завтра иди на все четыре стороны.

— Я не буду с тобой спать.

— А у меня? Переночуешь не со мной, а у меня? Чего в ночь тащиться? Еще и под дождем. Я тебе могу напомнить про тепло в доме, сытный ужин впереди. У тебя же холодно… — Он посмотрел в мою сторону. — Да ты хочешь остаться! Тогда чего я разглагольствую тут?

Глава 3

Он ошибался. Я хотела возразить, но Тим даже слушать не стал. Пройдя в комнату, он подошел к шкафу. Что-то зашуршало. Я обернулась. Тим вытащил с полки пакет. Порылся в нем. Через миг в меня полетел сверток с хлопковым платьем. Халатом его назвать было сложно. Он застегивался на пуговицы. Верх был сшит из черной ткани. Внизу подол расширялся широкой юбкой, где на черном фоне появлялись крупные яркие подсолнухи. Притом ткань была, считай, «ивановские халаты».

— Красиво, — сказала я.

— Пойдем, в баню провожу.

Тим все выключил и, к недовольству пса, накрыл крышкой кастрюлю и сковороду. Он даже не спрашивал меня. Всего лишь кивнул. Я же, вцепившись в халат, шла за ним. В сенях Тим протянул мне зонт. Включил фонарик. Стоило нам выйти на улицу, как из дома донесся скулеж пса, а потом и лай.

— Охрана боится оставаться одна, — хмыкнул Тим.

— Он считает, что мы неправильно поступили. Вначале надо было поесть, а потом уже нужно гулять, — ответила я.

Баня находилась в метрах десяти от дома. Туда вела тропинка из гравия. Дождь продолжал идти, но стал не таким сильным. Я чихнула.

— Будь здорова.

— Спасибо. Надеюсь, ты не пойдешь со мной?

— Нет. Оставлю фонарик и вернусь в дом. Так что не буду тебя смущать, — ответил Тим.

Он сдержал слово. Я осталась одна. Печка еще продолжала нагревать воду в небольшом баке. Было тепло, но нежарко. Самое то, чтоб смыть пот и грязь. Почувствовать тепло, которого так не хватало все это время. Я замерзла. Замерзла настолько сильно, что не захотелось возвращаться в холодную квартиру. Я тянулась к печке и вниманию, пусть и такому корявому. Конечно, это была