— Хватит, — Тим выдернул у меня из рук телефон и выключил его. — Я тебя предупреждал, что ненавижу людей, которые терпят, как их смешивают с грязью. Раздражает.

— Это Рита.

— Да мне плевать, кто это. Убирай из окружения токсичных людей. Пусть это и близкие. Не нравится человек, тогда не общайся с ним или сократи до минимума это общение.

— Ты мне не нравишься.

— Ага, поэтому ты тут. Солнышко, когда человек не нравится, то не захочешь с ним рядом быть. Ложись, а я пока свет погашу.

— Осенью я дурная становлюсь. Осенью я первый раз влюбилась. Первый раз осталась ночевать у мужчины. И с Игорем познакомилась именно осенью.

— А Игорь— это кто?

— Последняя моя ошибка. Когда я решила, что надо запрыгнуть в последний вагон и выйти замуж. Знаешь, чтоб хоть с кем-то быть.

— Знаю. Так себе идея.

— Угу, — поправляя подушку, ответила я.

— Но тут сложно что-то решить. Надо вроде дождаться своего человека. А если его ждать придется лет десять? Можно попытаться забыть, а все равно не забывается. Поэтому не знаешь, что тут верно, — ответил Тим, заговариваясь и проваливаясь в сон.

Я сама чувствовала сильную усталость. Здесь было тепло. Уютно. Что-то мягкое уперлось мне в руку. Пес решил навестить. Я погладила его по загривку и уснула.

Больно. Было больно. Свернувшись клубком, я переживала во сне эти неприятные ощущения, надеясь, что со временем это пройдет. Всегда проходило, пройдет и сейчас. Надо было только потерпеть. А потом стало как-то тепло и уютно. Боль прошла. Теперь можно было дальше продолжать спать, только в голове где-то вдалеке пульсировали мысли, что это было неправильным.

Прикосновения к груди были обжигающими. Непривычная сила пугала. Я хотела и при этом не могла пошевелиться. Когда же ладонь оказалась на ягодицах, я проснулась.

— Подожди…

— Тсс. Помолчи, — прошептал он. Это был не Тим. Хриплый и низкий голос был мне незнаком, как и эта сила. Страх. Похоть. Какой-то безумный коктейль.

— Не надо.

Он меня не слушал. Навалился на меня, заставив уткнуться носом в подушку. Мне было больно и приятно. Необъяснимо. Он меня трахал. Грубо. Жестко. Я тихо стонала, схватив зубами подушку. Почему-то невозможно было пошевелить руками. Мышцы напряглись. Тело задрожало. Перед глазами были искры. Выступили слезы. Сопли мешали дышать. Я плакала, а все внутри разрывалось фейерверками.

— Ну вот, а говорила, что не хочешь, — он хлопнул меня по ягодицам, поправил белье, юбку халата. Я плакала от унижения, но при этом мне было так хорошо, что было стыдно в этом признаваться. Где-то капала вода. Это раздражало. — Марусь, ты жива?

Тим подошел ко мне. Дернул за веревку от пояса, которой были связаны руки. Я тут же села.

— Будешь ругаться? Дай я тебе пуговички застегну. Пойдем. Тебе надо умыться.

— Меня трясет.

— Сейчас пройдет, — ответил Тим. — Давай руку.

— Нет. Я сама.

— Давай руку, — повторил Тим, понижая голос. Я испугалась. Протянула ему руку. Он помог подняться. — Надо пса выгулить. Как думаешь, сбежит, если его выпустить?

— Не знаю. Делай, что хочешь…

— Хочешь повторить?

— Нет. Просто…

— Просто сказала, не подумав. Бывает. Умылась? Прогуляемся? С псом?

— Там холодно.

— Я тебе куртку дам.

Он протянул мне куртку, от которой пахло сигаретами и дымом. Еще чем-то привычным и незнакомым. Вот и в душе была путаница. Я хотела кинуть ему эту куртку в лицо, но вместо этого я в нее закуталась. Она была маловата и не застегивалась, но это как-то меня не волновало.

Пес радостно бросился в дверь. Выскочив из дома, он побежал в сторону калитки. Мы же остановились около крыльца. Тим достал сигареты. Затянулся.

— Это было насилие, — тихо сказала я.

— Допустим. Хочешь завтра заявить?

— Почему? Почему ты так поступил?

— А мой ответ как-то повлияет на твое решение? Чего ты хочешь услышать? Признание в любви или вечной верности? Что я с ума сошел от твоей близости, что не смог себя контролировать? Или что мне захотелось тебя трахнуть? Попробовать как это с тетей Машей из соседнего подъезда? Со взрослой женщиной, которая не будет потом плакаться, что ее обидел жестокий мальчишка?

— Знаешь, есть такая поговорка или крестик надень, или трусы сними. Так и с тобой. Ты или играй роль мальчишки, но тогда веди себя как мальчишка, или отвечай за свои поступки, как мужик. Я тебя даже не узнала сегодня. Твое поведение сильно отличалось…

— Отличалось? — лениво спросил он, прикуривая вторую сигарету. Свет осветил его лицо, в котором не было ни капли раскаянья.

— Ты меня напугал.

— Тебе в итоге понравилось, или нет? Честно. Без угроз, лживой скромности и всей этой чепухи. Между нами. Сама понимаешь, что никто не узнает о твоей слабости.

— О моей слабости?

— Понравилось или нет?

— Да, но не понимаю почему. Это было унизительно.

— В чем унижение? Что я захотел тебя, а ты меня?

— Но не так же! Этот вид секса не для первой встречи.

— Есть какой-то перечень чего нужно и когда? — спросил он. Рассмеялся. — Солнышко, ну, приглашу я тебя в кино. Попытаюсь тебя поцеловать. Ты мне врежешь. Закатишь скандал, посчитав себя оскорбленной. Мы можем долго гулять. Узнавать друг друга, но в итоге разбежимся. Ты поддашься общественному мнению, внутреннему голосу и решишь, что надо расстаться даже не попробовав. Допустим, мы попробовали. Дальше ты начнешь тянуть одеяло на себя. Учить меня жизни. Ненавижу, когда меня учат. Тут начну я уже дурить.

— Ты слишком далеко заглядываешь. Это была одна мимолетная слабость. Больше такого не повторится.

— Началось! — он выкинул сигарету. Сплюнул. — Женщина, ты можешь быть хоть честна с собой? Ладно мне врать, а себе не противно?

— Нет. Я не вру. Свою норму слабости я уже выполнила.

— Эгоистка ты, тетя Маша, — он гаркнул псу. — Пес, домой. Или ночевать будешь на улице!

Я аж подпрыгнула. Пес тут же прилетел. С гавканьем влетел в дом. Тим тут же его поймал и потащил к тазу мыть лапы. Я включила телефон. Два часа ночи.

— Телефон убери.

— Чего ты имеешь против телефона?

— Им нужно пользоваться по делу, а не от безделья. Ты смотри, псу понравилось спать у печки.

— Видимо, бедолаге надоело на улице жить, — ответила я. Уже хотела положить телефон в сумку, но Тим его отобрал. Злой, упрямый взгляд ввел в ступор. — Это мне надо злиться, а не тебе.

— Ты мне только что сказала, что не хочешь со мной встречаться, — ответил он. — Знаешь, а мне ведь нечего терять. Я могу сейчас наиграться с тобой.

— Не надо со мной играть.

— Почему это? — он