– Вы уже знаете имя, с кем хотели бы сделать это до меня? – спросил Рудольфо, и темные глаза его сверкнули странным светом. – Назовите этого счастливца.

– Дамы подобных вещей не раскрывают, – ушла от ответа Натали и улыбнулась той привычной улыбкой, которой она одаривала заместителей своего босса. Каждый первый из которых ее открыто недолюбливал. – В отличие от вас, ваше высочество.

– Я не виноват, что журналисты всюду следуют за мной по пятам. А еще они выдумывают бог весть что. Что делать, им нужны грязные истории. Грязные истории лучше продаются.

– Как печально. Я и не знала, что на самом деле вы монах.

– Я прежде всего мужчина, – ответил на это Рудольфо. – Надеюсь, в этом вы не сомневались?

И вновь Натали пришлось напомнить себе, что это не ее жизнь. Не важно, сколько раз мама рассказывала ей, что такие мужчины живут только ради себя и что плевать они хотели на всех остальных. Не важно, что принц Рудольфо лишь подтверждал эту теорию каждым нырком к акулам, каждым прыжком с парашютом и каждым уходом на месяц в самые удаленные леса Патагонии. Не важно и то, что сердце в груди Натали колотилось, а легким не хватало воздуха для дыхания. Все это не ее жизнь, и точка.

«Я немного приструню твоего жениха. Пусть это будет моим подарком тебе на свадьбу».

Такое сообщение Натали отправила Валентине при первой же возможности. Якобы перепутав сумки, Валентина поступила хитро. Так они получили телефоны друг друга и могли начать переписку.

«Удачи, – лишь вечером ответила Валентина. – Но его не приструнить. Подобные мужчины не меняются».

Для Натали такой ответ был официальным подтверждением свободы ее действий. Она ничего не теряла и могла смело говорить то, что Валентина сказать боялась.

– Но здесь нет журналистов, – сменила тему Натали.

Меньше всего ей хотелось отвечать, считает ли она его мужчиной.

– Еще бы. Здесь мы в фамильном дворце. Отец приказал бы выпороть всех, кто снял бы здесь хоть кадр без его ведома.

– При желании прессы можно избегать, – со знанием дела заметила Натали. Пять лет она не подпускала журналистов к Ахиллесу Казильерису. – Но вы этого не делали.

Могло ли такое быть, чтобы этот красивый, богатый, властный принц вдруг почувствовал себя не в своей тарелке? На мгновение Натали показалось, что дело обстояло именно так.

– Валентина, я не давал обещания держать себя в узде, – весьма сурово проговорил Рудольфо. А Натали потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, почему он зовет ее Валентина. Ах да, здесь она – принцесса Валентина, которая через два месяца станет его женой. Валентина, а не болтливая, несдержанная и такая обычная Натали, которая не выйдет замуж ни за кого, если так и будет работать на своего тирана-босса. – Я же сказал, что планирую измениться после свадьбы. Пока что этого должно быть достаточно.

Натали пожала плечами. Каким бы ни был ответ принца, к ней это не имело никакого отношения. И не на ней принц собирался жениться. Ее не должно задевать, как именно он намерен строить свои отношения.

Но почему-то ее это обижало.

– Тогда я тоже изменюсь только после свадьбы, – сказала Натали прежде, чем обдумала свои слова.

Долгие полминуты Рудольфо пристально смотрел ей в глаза. Каких же усилий ей стоило не отводить глаз от этих темных карих глубин. Она даже улыбнулась и откинулась на спинку кушетки, как будто была полностью расслаблена. На самом же деле все ее тело сковало железное напряжение.

– Нет, – сказал принц после затянувшейся паузы. Голос его прозвучал мрачно и тягуче. Было в этом что-то еще помимо короткого «нет». – Это вряд ли.

Натали боялась, что принц заметит дрожь в ее теле и сделает это козырем в их внезапном споре.

– Ты меня не понял, – сказала она с наигранным спокойствием. – Я не спрашиваю разрешения. Я констатирую факт.

– Принцесса, я настоятельно рекомендую вам пересмотреть свои планы, – проговорил Рудольфо тем же мрачным протяжным тоном.

Натали положила одну ногу на другую, чтобы выглядеть еще более расслабленной. Именно выглядеть, а не чувствовать себя таковой. Если кто и ощущал себя теперь не в своей тарелке, так это именно она.

Натали махнула ручкой, как махала Валентина в женском лондонском туалете. Получилось ли у нее так же изящно – другой вопрос.

– Можешь рекомендовать мне что хочешь, – сказала она. – Разрешаю.

И тогда Рудольфо рассмеялся. Его смех был громче и грубее, чем можно ожидать от человека голубых кровей. Но в то же время это был красивый мужской смех.

«О боже, – думала про себя Натали. – Это самый опасный мужчина, которого я встречала».

– Оставим на потом этот философский вопрос, – сказал Рудольфо, закончив смеяться. – Признаться, я не думал, что тебя столь сильно волнует, как я провожу свой досуг. И уж тем более с кем. Я вообще полагал, что тебе нет до меня дела. Я был уверен, что все сказанное мной за эти месяцы прошло мимо твоих ушей.

С этими словами Рудольфо сделал несколько шагов в сторону, остановившись возле камина. За все это время Натали даже не заметила, что в помещении есть камин. При своем гигантском росте принц двигался плавно и грациозно, что совсем не прибавляло Натали спокойствия. Вот он взял высокий стул, поставил его в паре метров от кушетки и сел.

Натали вдруг поняла, что принц Рудольфо вполне осознает свое величие и власть над людьми, хотя в первые минуты он не производит такого впечатления. Он, словно айсберг, демонстрирует лишь то, что на поверхности, оставляя все самое главное на глубине. Натали не хотелось в это верить. Она желала, чтобы он был пустым и неинтересным, как все плейбои-ловеласы. Так было бы проще захлопнуть дверь и уйти, когда придет время.

– Мне действительно все равно, что ты делаешь в свободное время, – уверенно сказала Натали. – А вот тебя, похоже, сильно волнует мое времяпрепровождение.

– Не я начал беседу о планах на свою сексуальную жизнь. – Принц вытянул вперед длинные мускулистые ноги, и губы его сложились в самодовольную ухмылку. Взгляд проникновенных черных глаз зажег в Натали огоньки, которые, как она знала, не гаснут просто так. – Вам прекрасно известно, принцесса, что я могу жить, как я хочу. И последствия для меня будут минимальны. А твоя жизнь целиком строится на отсутствии собственного мнения. Что с тобой будет, если в один день ты проснешься и поймешь, что нет ни дворцов, ни твоей короны, ни родителей за спиной? Ты и дня прожить не сможешь, потому что не знаешь реальной жизни.

Рудольфо не узнавал себя. Он не знал, зачем говорит эти слова, но не мог остановиться.

– Сложно изображать святого, когда вся желтая пресса Европы то и дело обмусоливает твои сексуальные похождения, – продолжал принц.

Он догадывался, что сидящая напротив женщина может специально его провоцировать. Об этом говорил и подозрительный блеск устремленных на него зеленых глаз. Она сидела на кушетке почти вальяжно, как на троне. Как будто уже была королевой. Вот она провела в воздухе рукой, снова отмахиваясь от него. Но Рудольфо обратил внимание лишь на ее элегантную узкую кость и тонкие пальцы.