– Ты сам предпочел вести неосторожную жизнь, – парировала Натали. – Полагаю, тебе просто нравится быть в центре внимания. Вот только аудитория у тебя весьма сомнительна. Бабушкам, читающим желтую прессу, плевать, какой ты там на самом деле мужчина.

– Прошу прощения. То есть ты все-таки ставишь под сомнение мое мужское начало?

– Успокойтесь, ваше высочество. Весь мир в курсе ваших подвигов на любовном фронте. Уверена, вы мастерски владеете всем своим… необходимым инструментарием.

Рудольфо отказывался верить, что она действительно говорит ему это. Он не знал, что ему делать – злиться или хохотать в голос.

– Я не совсем понимаю ход твоих рассуждений, принцесса, – начал Рудольфо, пытаясь вернуть контроль над собственными мыслями. Такого еще не было в его общении с принцессой Валентиной. Не наблюдалось подобного и в его общении с другими женщинами. – Честно говоря, мне кажется, что я каким-то образом попал в параллельную реальность. Сложно поверить, что принцесса Валентина Муринская сидит здесь передо мной и ставит под сомнение мою сексуальную эффективность.

– У многих нет мужского начала, хотя первичные половые признаки вроде как присутствуют, – ответила принцесса Валентина на этот раз с той блаженной улыбкой, которую Рудольфо всегда считал скучной. По всему выходило, что он вообще не понимал, что за женщина его невеста. – Я думала, это понятно.

Принц смотрел на нее, казалось, уже отсутствующим взглядом:

– Чего я не могу понять, Валентина, так это зачем ты меня поддеваешь, – проговорил он при этом предельно вежливо. – Если ты провоцируешь меня на что-то, то я человек сдержанный. Не забывай, я часто подвергаю себя экстремальному стрессу. Просто так, ради удовольствия. Так что тебе будет очень и очень сложно вывести меня из себя.

Натали улыбнулась:

– Это говорит человек, который считает, что ему можно вести беспорядочную половую жизнь, а его невесте почему-то нет.

– Думаю, ты понимаешь, что этот поезд уже не остановить. – Принц знал, что в такой беседе нужно быть предельно осторожным. Таким осторожным, каким он не был, возможно, ни разу в жизни. По крайней мере, в обозримом прошлом. – Если ты хочешь помешать нашей свадьбе, то тебя ждет фиаско. Отменить наш брак может только кризис между двумя королевствами.

Если же тебя и впрямь так заботит вопрос свободы воли, то вынужден тебя огорчить. Мы несвободны, принцесса. С рождения и до самой смерти. Мы служили и будем служить нашим странам и нашим народам. И мне хочется верить, что ты это понимаешь.

– Любопытное заявление от единственного наследника древнего престола, который большую часть жизни проводит в заигрывании со смертью. За нас говорят действия, а не слова, мой милый принц. А по твоим поступкам не скажешь, что страна хоть что-то для тебя значит.

Лицо Рудольфо словно превратилось в гранит.

– Смею предположить, что ты просто меня ревнуешь. Или же прячешь что-то сокровенное за этими скользкими фразами и полунамеками.

Принцесса засмеялась. Теперь это был негромкий, почти деликатный смех, даже приятный на слух.

– Почему меня не удивляет, что ты столь быстро пришел к такому выводу? Но, увы, ваше высочество, я ничего не прячу и отнюдь вас не ревную.

Зубы принца машинально стиснулись, а губы поджались.

– Если ты сомневаешься в моем мужском начале, принцесса, то скоро я тебе его продемонстрирую.

Натали закатила глаза и картинно отмахнулась. Но Рудольфо не привык к такому отношению со стороны красивых женщин. Красотки всегда вились вокруг него штабелями, вымаливая хоть мелкий осколочек его внимания. Уже в подростковом возрасте принц умел обращаться с ними. А теперь он не знал, как вести себя с сидящей напротив женщиной. С той, на которой он еще осенью поставил клеймо неинтересной и незаинтересованной. Выходит, что принц может справиться со всем, кроме равнодушия.

И тогда он поднялся, подошел к кушетке и протянул принцессе руку. Через мгновение он поднял принцессу на руки и усадил себе на колени. Это не было умным шагом. Да, только так Рудольфо мог проверить невесту на искренность ее равнодушия, но все же это был не умный шаг. Принц это знал, и ему было все равно.

Фарфоровые щеки принцессы вспыхнули багряным румянцем. Ее тело было легким, приятным и пахло чем-то непривычно экзотическим. Возможно, это запах какого-то мыла, популярного в Муринии. Нежные руки принцессы уперлись ему в грудь, медные волосы ласкали его руку, словно мелкий дождь. Она тяжело и быстро дышала, выдавая неискренность равнодушия.

На это Рудольфо и рассчитывал.

Она не была и не могла быть к нему равнодушна. Теперь принц знал, что победа за ним.

– Думала, я не умею читать женщин? – спросил он, когда его лицо было так маняще близко к ней.

Принцесса непокорно смотрела ему в глаза:

– В прессе давно шутят, что если ты и умеешь читать, то только женщин.

– Я же знаю, что ты хочешь меня, принцесса. Я это вижу. И чувствую. По ритму твоего пульса. По тому, как ты на меня смотришь. Посмотри, как дрожит твое тело.

– Если я и дрожу, то только от внезапности твоих действий.

Рудольфо положил руку на бедро принцессы, слегка оголенное приподнявшимся платьем. Ее кожа такая теплая и мягкая. Голова слегка вздернута, словно в готовности к поцелую.

– Что, если моя рука скользнет тебе выше под платье? – спросил принц, нагибаясь.

Так, что между их губами осталось не больше пяти сантиметров.

– Я позову королевскую стражу, и тебя запрут в темницу.

Принц больше среагировал на придыхание, с которым она произнесла эту угрозу. Принцессе Муринской невдомек, что в этом дворце испокон веков не было темниц.

– А если я все же не удержусь? – продолжал Рудольфо, игнорируя предупреждение. – Что я там обнаружу, принцесса? Насколько ты влажна? Неужели не боишься, что тело выдаст твою ложь?

– В отличие от тебя, – гневно отвечала принцесса, – мне не нужно доказывать свою сексуальность с тысячей разных партнеров.

Она не ответила на вопрос, но и вырваться из его рук тоже не спешила. Для Рудольфо это было важнее любых слов.

– У тебя может быть только один партнер, – проговорил принц, сжимая ладонью ее бедро. – И этот партнер – я.

Один раз Рудольфо уже целовал свою принцессу. Это был неискренний, постановочный поцелуй для фотографии на ступенях Муринского замка. Тогда они держались за руки и наигранно улыбались толпе людей. Затем по сценарию принц должен был прижаться губами к губам принцессы, что он и сделал. Надо – значит, надо. Это было довольно приятно, но не более того. В этом поцелуе не было огня. Не было животной страсти. Рудольфо на личном опыте знал, что иногда случайное прикосновение сносит голову сильнее, чем такой поцелуй.

Сегодня будет по-другому. Сегодня уже все было по-другому. Сам принц как будто был другим.