А чудовища, похожие на очень лохматых крыс, но с рогами на голове, действительно лезли изо всех щелей. Они пускали пену и шипели, хлестали, будто бичами, голыми хвостами, завывали на разные голоса. Они готовы были броситься на добычу, когда та будет убегать и откроет спину.

— Уходите, ну! — гаркнул Сидри снова. Он уже заприметил удобную позицию для обороны. Новый хозяин подземелья вмазал в стену коридора могучие петли, собираясь, как видно, навесить дверь, но так и не навесил. Зато теперь там было самое узкое место. — Зажгите второй фонарь и ходу! Я задержу их, сколько смогу! Эти твари мне за всё ответят! Да быстрее вы, олухи! Кто знает, где ещё у них есть лазейки? Свалятся вам на голову, если не поспешите! А вы, мрази, идите сюда!

И с диким боевым кличем, на ходу привешивая фонарь к поясу, встал в проходе.

Город Барр, отрада гномьего сердца, алмаз в венце древних правителей, непоправимо осквернён. Нет и не будет прощения тем, кто это сделал. Он станет убивать их, убивать одного за другим, дробить их кости и разбивать головы, пока не перебьёт всех или сам не погибнет.

Ну, идите сюда, вы, прислужники богомерзкого колдуна, идите ко мне, отродья ночи! Давайте! Попробуйте хоть раз одолеть живого противника, жалкие вы костеглоды! Ну же!

И-и-эх!

Глава 5

— А что было дальше, дядя Единорог?

— Дальше?..

— С теми четверыми, что отправились в поход! Ты нам так и не рассказал их историю до конца!

Рор, красный дракон из старинного рода Единорогов, поправил сползшие на самый нос, к большому витому рогу, очки и посмотрел на детей. Грязные, оборванные, давно забывшие, что такое тепло очага и кров, всего неделю, как снова начавшие есть вдоволь, они обступили его стол со всех сторон, и пламя камина отражалось в их любопытных глазах.

Рор знал, что не все из них сумеют войти вместе с ним во врата Ордена Драконов, и заранее боялся того момента, когда неумолимая магия защитного барьера разделит его подопечных на избранников судьбы и несчастных отверженных. Конечно, он сделает для последних всё, что сможет: укажет дорогу к ближайшему жилью, даст еды и воды в дорогу, проводит до рубежа диких земель, защищая от бед. И всё же как это мало по сравнению с тем, что ждёт остальных!

Тех, кто окажется чист сердцем, кто сумеет увидеть стены и башни тайного драконьего города и войти в его врата, ожидает совершенно иная жизнь. Куда добрее и радостнее, куда светлее и беззаботнее. В ней больше не будет места страху и отчаянию.

Каждый раз, когда приходило время расставаться, сердце Рора обливалось кровью. Он искренне любил этих маленьких человеческих детёнышей и желал им только добра. Каждый из них, вновь ушедший в суровый и неприветливый мир людей, оставлял на душе дракона тяжёлую рану. И всё же он снова и снова отправлялся в странствие по горным селениям, поколениями сотрясаемым междоусобными войнами, и спасал тех, кого ещё мог спасти. Чаще всего это оказывались дети, иногда женщины и старики, и почти никогда — мужчины. Взрослые горцы слишком долго и слишком рьяно друг друга резали, чтобы вот так сразу согласиться отложить оружие, простить обиды, уйти из родных мест с каким-то драконом. В широкополой шляпе и длинном плаще, с очками на подслеповатых глазах, совсем не исполинского роста Рор наверняка казался им просто нелепым. Глупым и вредным чужаком, а то и вовсе чудищем, посланным тёмными богами смущать умы смертных. Слова Единорога не могли достучаться до их сердец, а подчинять разумных существ магией дракон не желал. Дети — другое дело, им еще можно что-то втолковать, подтолкнуть в нужную сторону, переубедить. Они пока ещё верят в чудеса.

По крайней мере, многие из них.

И сейчас, пока Рор отдыхал в тайном убежище, давным-давно выстроенном друзьями драконьего племени высоко в горах, с ним было восемь ребятишек. Две девочки, которых Рор едва успел откопать из-под обломков сгоревшего дома, пятеро мальчишек мал мала меньше и паренёк постарше, с начавшими уже пробиваться светлыми усами. Он до последнего оборонял своё селение, стоя над трупами убитых родичей с кинжалом в руке и осыпая врагов проклятиями. И даже когда Рор уносил его прочь, всё грозил отрезать врагам головы. А потом, перестав рыдать по павшим, первым делом сплел большую корзину, чтобы нести самых маленьких и слабых на спине. Его звали Кернель, и в нём Рор почти не сомневался.

— Хорошо, — сказал дракон, осушив ещё одну кружку подогретого мёда. — Я расскажу вам о приключениях в Серолесье, но с одним условием. Время позднее, а нам рано вставать. Раскладывайте постели у огня и ложитесь прямо сейчас, а я буду говорить. Кернель, проследи.

— Да, дядя Рор!

— Конечно!

— Уже ложимся!

Бедные вы, бедные, думал Рор, устраиваясь на полу рядом с притихшими у камина детьми. Если бы я не забрал ваши страх и скорбь, что бы с вами было сейчас? Плакали бы, наверное, звали маму, пытались убежать. Или принялись бы сводить счёты? Ведь вы же все — из враждебных деревень…

Я не могу оставить вас здесь и забрать с собой в Орден сумею не всех. Но ведь и бросить вас в горах, пройти мимо было нельзя. Теперь у вас есть хотя бы вы сами. Теперь вы хотя бы не одни.

Знали бы вы, как же это больно всякий раз: видеть, как сменяется надежда на ваших маленьких мордашках отчаянием. Добрый дракон не возьмёт нас в волшебный город! Чуда не будет! Наверное, однажды я не смогу больше терпеть эту боль и навсегда покину Орден. Уйду в мир людей, такой злой и страшный, калечащий собственных отпрысков. Уйду, чтобы защитить вас, тех немногих, кто на это согласится, от самих себя. Чтобы подарить вам знания и надежду. Чтобы никогда больше не покидать тех, кто мне дорог.

Да, однажды… Но ещё не сегодня.

— Итак, на чём мы остановились?.. Ах, да, друзья всё-таки нашли выход на поверхность и вернулись за Сидри. Много врагов он уложил в одиночку! Ни одной рогатой крысы в подземельях не осталось. Гномы, если уж попадают в свою родную стихию, становятся грозными бойцами. А Сидри, к тому же, было, ради чего сражаться. Отряд не задержался надолго в разорённом подземном городе и поспешил наружу, опасаясь снова попасть