class="p1">— Идём, — сказал Мергольд, помогая Нэку встать. — Идём, если можешь.

— Конечно, могу, — улыбнулся Нэк через силу, заметив краем глаза, что Сидри оставил-таки у костра свои драгоценные инструменты, что Руф не взял свой похудевший, но всё ещё объёмистый заплечный мешок, а Мергольд сменил дорожные сапоги на какое-то подобие кожаных чулок. Оружие, впрочем, никто из них привесить к поясу не забыл. Если выживут, подумал Нэк, они вернутся за вещами, если нет — всё уже станет неважно. И не стал брать ни свои путевые записки, хотя они и весили совсем немного, ни кошель с бережно хранимыми деньгами на новую жизнь.

— Конечно, могу.

И он шёл, повторяя эти слова про себя, пока не потерял сознание. И уже не видел, как друзья молча волокут его на себе через лилово-зелёную ночь, ко все приближающейся колдовской башне.

Глава 8

Враги появлялись будто бы из ниоткуда. Серо-зелёные, мерцающие неживым тусклым светом, они плыли к ним со всех сторон. Крылатые, с кривыми когтями на лапах, с длинными хвостами, с хоботами, с кошачьими глазами и паучьими жвалами… Всех обличий и не перечесть.

Башня Лича вонзалась в лиловое небо в каких-нибудь тысяче-другой шагов впереди, но пропускать к ней путников так просто явно не собирались.

— Запре-ет, — шелестели призрачные твари, и вместе со словами из их ртов вырывался смрад вперемешку с отчаянием.

— Нельзя-я, — хрипели они, и пространство вокруг их полупрозрачных тел дрожало и дробилось на осколки.

— Уходи-и, — свистели защитники башни, и когти их скрежетали о сталь клинков, высекая искры.

Мергольд сразил троих, но видел в моменты передышки, как их тела, оставленные позади, вновь обретают плотность и начинают подниматься в воздух. Ещё немного, и их просто сомнут количеством. Чудо, что до сих пор не смяли.

Вот уже стоит на одном колене Руф, схваченный чьим-то зловонным хоботом за ногу, вот Сидри дерётся сразу с десятком, и руки его, поднимающие шестопёр, движутся всё медленнее.

Они прикрывают их с Нэком, дают шанс добежать до проклятого алтаря, горящего тем же тусклым светом, что и оберегающие его твари. Но долго им не продержаться.

Книгочей тихо бормочет себе под нос. Он не может идти и тяжкой ношей болтается на плече Мергольда, мешая двигаться. Но бросать его степняк не собирается. Если им и суждено спастись, то вместе.

Алтарь ближе, ещё ближе. Кристалл в его центре мерцает, словно путеводная звезда. Однако врагов с каждым мгновением становится только больше. От них не убежать, их не одолеть смертному существу. Для них с Нэком всё кончено, теперь это очевидно. Но, может быть, они еще успеют?..

Что такое там шепчет товарищ, Мергольд даже не пытался понять, пока голос молодого учёного не обрёл вдруг силу, и в нём не зазвучали очень знакомые интонации. Степняку показалось на мгновение, что он снова вернулся в тёмные, затхлые, полные затаённого ужаса коридоры гномьего города, а потом он понял, разом похолодев, что на поле боя явился сам Лич. Всё, вот теперь точно конец…

И всё же он продолжал бежать что есть силы, и, странное дело, призраки сами разлетались перед ними, раздумав драться. А когда Мергольд рискнул повернуть голову, то увидел, что стражи башни медленно уплывают один за другим вдаль, потеряв к нарушителям границ всякий интерес. Сидри и Руф неслись к друзьям во весь опор.

— Это ты сделал? — осенило вдруг Мергольда. — Ты говорил эти слова?

— Да, — еле слышно пробормотал Нэк.

Когда степняк аккуратно опустил его на землю, то не смог сдержать крика. Лицо книгочея уродовали багровые кровоподтёки, из носа и рта сочилась красная юшка.

— Это… плата за… чёрную речь… — с трудом шевеля лопнувшими губами, объяснил Нэк. — Пройдёт, наверное, если… если вернёмся домой…

— Ох, парень… — только и сумел сказать гном, поддерживая Нэка за талию. Показалось, или в его тёмных глазах действительно блеснули слезы?

— Не время, друзья, — сказал Руф тяжело. — Мы пока ещё живы, и алтарь совсем близко! Поспешим, пока не случилось ещё что-нибудь!

И они бросились дальше, спотыкаясь на каждом шагу от усталости. И бежали, не жалея сил, пока громада колдовской башни не закрыла собой горизонт. А потом её чёрные, кованые из железа врата начали открываться.

Глава 9

Они лежали, прижавшись к мёртвой земле, и смотрели, как из ворот башни одна за другой выходят молчаливые фигуры в длинных одеяниях. В шляпах и капюшонах, а то и с непокрытой головой, старые и молодые, женщины и мужчины, они все были одновременно разными, но в то же время и очень похожими между собой. Каждый прислужник Лича будто бы нёс в себе отражение его тёмной силы. Сам был немного Личем.

И потому, когда из широкой арки ворот вышел хозяин башни, Сидри сразу его узнал. Впрочем, перепутать колдуна с кем-то ещё было просто невозможно.

Лич оказался высоким, куда выше обычного человека, его длинные седые волосы спускались ниже лопаток, бледная кожа туго обтягивала череп. Роскошная синяя мантия из бархата скрадывала его фигуру, но Сидри догадывался, что Лич болезненно худ. На неподвижном, из одних острых углов состоящем лице колдуна двумя изумрудами горели яркие глаза, нос напоминал клюв ястреба. Он опирался на длинный резной посох, и все же два аколита бережно поддерживали своего господина под руки, помогая идти.

— Храни нас Небо, — прошептал Мергольд над самым ухом у Сидри. — Неужели это он?..

— Ты ещё сомневаешься? — мрачно отозвался гном. — Кем же ещё, по-твоему, может быть эта образина?

Процессию магов отделяли от них несколько десятков шагов, кружащиеся вокруг башни колдовские ветра заглушали звуки, и друзья не боялись, что их услышат.

— Я не об этом, — сдавленно проговорил Мергольд. — Я о моём брате. Видишь, вон там, по правую руку от колдуна?..

Сидри не стал смотреть. Он слишком устал, его терзал непрекращающийся страх, он не знал, что делать дальше. Глядеть, как изменился под воздействием злых чар хороший когда-то мальчишка-степняк, ему вовсе не хотелось.

— Куда они идут? — спросил Руф, не сводя глаз с Лича. Зелёная призрачная кровь ещё пузырилась на его кинжале — не было времени обтереть, лицо напоминало посмертную маску.

— К алтарю, — едва слышно прошептал Нэк. Он единственный из всех не следил за магической процессией, но, видимо, ему того и не требовалось. — Пришло время обряда. Я чувствую это всем телом, не