что они вам посоветовали?

– Сначала чуть не задохлись от жадности, а потом сказали, что надо платить.

– Итак, как я понимаю, Поилова пригласила вас на прием и сказала, что надо иметь при себе деньги.

– Именно так. Сначала деноминация, потом кризис…

– Оставьте все это в покое! – решительно стукнула по столу ребром ладони следователь, – Не отклоняйтесь от темы, Юлий Александрович. Значит, вы пришли на прием и выложили ей деньги, так?

– Еще бы не так, Тамара Викторовна. Она их даже пересчитала, Собакевич в юбке.

– Что потом?

– Отдала две кардиограммы и обещала больше не тревожить. Да, добавила, что, если я пожалуюсь на нее, то ничего не смогу доказать, а лишь заработаю неприятности!

– А как насчет дубликатов кардиограммы? – поинтересовалась Ялович.

– Я думал об этом, – откликнулся Воронцов. – Да, они могли остаться у нее, хоть она и божилась, что – нет, выпрыгивала из своего эскулапского облачения. Да как же такие люди дают клятву Гиппократа, и кто же ее там принимает?! – зашелся Воронцов.

– Ну-ну, успокойтесь, Юлий Александрович. Скажу вам на будущее, что нельзя уступать шантажистам, – назидательным тоном произнесла следователь.

– Нельзя уступать?! – опять взвился Воронцов. – Посмотрел бы я на вас – на моем месте. А что прикажете делать? Сразу видно – вас никогда не шантажировали, – он замолчал, икнул, выпил воды и отёр вновь выступивший пот.

– Да не волнуйтесь так, Юлий Александрович, а то сердце даст сбой, – доброжелательно проговорила Ялович. – Меня интересует вот что: почему из всех она выбрала вас в качестве объекта шантажа, и как она узнала, кому передавать нежелательную для вас информацию?

– Хотел бы и я это знать! – воскликнул Воронцов, – Может, кто навел? Ну, я надеюсь вы разберетесь, все выясните.

– Попытаюсь, – сухо заверила его Ялович, – Значит, не знаете?

– Знал бы, давно сказал.

– Ну хорошо, Юлий Александрович. Теперь подумайте, вы ничего необычного не заметили в кабинете Поиловой? Как она себя вела, не странно?

– Конечно, странно, даже ненормально. Разве требовать деньги – это нормально?

– Понятно, – Ялович стало ясно, что от Воронцова толку не добьешься.

«И как только его держат директором филиала?» – подумала она.

– Скажите, Юлий Александрович, а чайник кипел в вашем присутствии?

– Был там чайник, кипел. Да не до чая ей было. Она деньги считала.

– Никто не заходил в кабинет, когда вы там были?

– Нет, ни души.

– А остальных посетителей вы помните?

– Да не до них мне было, Тамара Викторовна. Помню женщина за мной занимала. Пенсионер был какой-то с палкой, еще парень, кажется. Он все возмущался, что она задерживается, прием не начинает. Что ему – с деньгами не терпелось расстаться? Тоже мне – торопыга.

– А вы думаете, вас не одного шантажировали? – сняв очки, прищурилась Ялович.

– Уверен, что – нет. Эта змея жадная, наверняка, и остальных на крючок выудила. Да, – вдруг загорелся Воронцов, – ведь деньги должны быть в кабинете. Я слышал…

– Что вы слышали? И откуда вы, кстати узнали о смерти Поиловой?

– У меня врач там знакомый, – замялся Воронцов. – Я пришел на следующее утро, взять бюллетень для работы. Перенервничал, знаете. Ну он мне все оформил и рассказал.

– Что именно?

– Что ее отравили накануне.

– Кто этот врач?

– Крылов. Он – ЛОР. А у него не будет неприятностей?

– Не будет, не будет, – досадливо отмахнулась Ялович. – Пока его никто не подозревает.

– Кстати, о подозрениях, – забеспокоился директор филиала. – Я ее не убивал. Отметьте там, на всякий случай.

– Разберемся, – невозмутимо бросила Ялович.

– Так деньги мне верните, – сказал следователю Воронцов. – Они, как я понимаю, должны быть там.

– Пока мы ничего не обнаружили, – покачала головой Ялович, но с учетом ваших показаний, мы проведем более тщательный обыск кабинета. Если найдем деньги, конечно, вернем их вам.

– Я надеюсь, Тамара Викторовна, Очень надеюсь.

Ялович кивнула и занялась протоколом.

– Скажите, вы общались с Поиловой раньше? – спросила она, не отрываясь от машинки.

– Нет, бог миловал, – перекрестился директор филиала.

– А Ольгу Александровну Митченко, ее заместителя вы знаете?

– Тоже не приходилось, – он покачал головой.

– Ну, хорошо, – подумав, сказала Ялович, – Пока у меня больше нет вопросов. Но они могут появиться в будущем. Подпишите, пожалуйста, здесь, – она указала красивым наманикюренным ногтем в нужное место.

Воронцов внимательно прочитал и подписался.

– Я могу надеяться получить назад свои деньги? – голос его звучал просительно.

– Если мы их найдем, то обязательно вернем вам, – терпеливо заверила его Ялович, – И никуда не уезжайте пока, Юлий Александрович, – добавила она.

– Да куда ж я поеду, Тамара Викторовна? Буду дома отлеживаться. У-у, подлюга, чтоб ей на небесах было жарко, – погрозил он в потолок кулаком. – Извините, это я не вам, Тамара Викторовна, – смутился Воронцов, поймав взгляд следователя. – До свидания. Я пойду? – неуверенно спросил он, поднимаясь.

– Конечно, я с вами свяжусь, Юлий Александрович. Всего доброго, – попрощалась Ялович.

Она изо всех сил старалась быть вежливой, и ей это удалось.

Когда Воронцов наконец ушел, Ялович раздраженно отодвинула машинку. Она сама уже готова была пожаловаться на Воронцова, так он допек ее. Однако, вскоре раздражение уступило место глубокой задумчивости. Показания Воронцова осветили дело в неожиданном для нее ракурсе. Оно становилось интересным.

Глава 6

На следующий день после убийства главврача Поиловой, Петр Петрович Зубриков проснулся около десяти утра и, как обычно, в хорошем настроении. Послушав минут десять новости и одну из многочисленных политических передач по «Радио – Свобода», Петр Петрович встал, умылся, почистил зубы и сел завтракать. На этот день у него была запланирована генеральная уборка квартиры. Квартира у Петра Петровича была двухкомнатная, с окнами – на юг, на озелененный двор. Два года назад предусмотрительный пенсионер приватизировал квартиру и теперь ни о чем не беспокоился.

За завтраком Зубриков, не спеша, стал планировать предстоящий день. В предварительном расчете у него стояло – посетить Кунсткамеру. Однако, вспомнив о трагических событиях дня предыдущего, Петр Петрович задумался. Его пытливый ум, ум любителя загадок и тайн, не мог остаться равнодушным к столь из ряда вон выходящему происшествию. И «полководец» поменял план кампании. Откушав манной каши с вареньем, сырников домашнего приготовления и жирной 40 % сметаны, он запил все это большой кружкой растворимого кофе и решительно поднялся из-за стола. Он уже знал, что делать – посетить своего участкового терапевта, Галину Ильиничну Бернингсен. Цель была очевидна – разузнать побольше о Поиловой и разработать собственную версию ее убийства.

С Галиной Ильиничной Бернингсен Зубрикова связывали давние дружеские отношения. Галина Ильинична работала здесь участковой более пятнадцати лет, весьма солидный срок для нынешних времен, по мнению Зубрикова. Когда было нужно, она