на собственное оружие, и то — на плоскость. То есть, он берёг свой изогнутый меч, как они сами его называли — ятаган. Во-вторых, ответные удары матрос наносил исключительно в голову, и не исключено, что в щель забрала. Повезло ещё, что он не имел доспехов как его сухопутные товарищи! Кольчуга — не в счёт. Хотя, на её рукав, пустынник принял уже несколько рубящих ударов и не боялся подставлять предплечье и дальше. Ткнуть его разок, что ли?! Чтобы не борзел!

Лайонел усложнял задачу противника как мог: скакал туда-сюда, наклонялся в разные стороны, крутил перед забралом меч и держал наготове руку в латной варежке. И это всё, невзирая на вес сбруи!

Несколько попыток вогнать ятаган в щель забрала, прошли безрезультатно. Тогда бедуин решился на неожиданный шаг: он отбил меч Лая и, с подшагом, ткнул его в подмышку. Увы, слишком низко! Лишь порвал стёганку.

Сперва, наёмник дёрнулся от холода металла на коже, но всё же сориентировался и прижал оружие рукой к торсу. Бедуин попытался выдернуть меч, но сразу это сделать не удалось. Тогда он решил удивить Лая — отпустил рукоять и тут же дал кулаком боковой по шлему.

— Ах так?! — рявкнул наёмник и уже сам собрался выбросить меч и кинуться с кулаками, но вмешалась Венга.

Девушке было плевать и на выпендрёж, и на честный поединок. Тем более, ей априори не могло хватить ума на хитрость товарища с авторитетом. Она уличила момент и набросилась на пустынника со спины. Обхватила его за плечи, сжала и толкнула вперёд…

Прямо на меч Лая.

Из спины воздухоплавателя, сквозь кольчугу, вышел окровавленный клинок. С противным скрежетом он скользнул по противопульным пластинам Венги и ушёл за её корпус.

Наёмница удерживала раненого ещё несколько секунд, пока он окончательно не обмяк.

Лайонел раздосадовано прорычал. В щели его забрала, горел истово гневный взгляд. Но он не стал выяснять отношения или ругаться с напарницей. К тому же, Батя когда-то объяснял, что ругань при подчинённых — недопустима.

Тем более, что толку с этой дурёхи? В одно ухо влетит, а из другого вылетит.

Да и ополченцы ликовали. Портить настроение и им, в том числе, было незачем.

— Отставить! Вот этого… — Лай подошёл и прописал в челюсть пленному, чтобы тот вырубился, — связать по рукам и ногам! Двое остаются с ним. Одно отделение на нижнюю палубу, остальные — со мной!

Бравый сержант отобрал десять человек и направился проверять корабль. Остальные всё ещё прыгали из окна. Большинство из них были лучниками и арбалетчиками, да и бронёй не все обеспечены.

Чтобы открыть обзор на площадь — пришлось резать обвисший шар. Впрочем, много времени это не заняло.

Высунувшись, Лай помахал рукой на другие позиции, чтобы обозначить себя как союзника. Скупым взмахом ему ответил Даджой с крыши мэрии, а из окна склада помахали одновременно Макс с Кеншином. Контакт со своими был установлен.

И слава Свету, что парни не пострадали!

* * *

На завершение активной фазы сражения ушло менее трети часа.

Но дальше предстояло не менее рискованное занятие — проверка тел на площади. Двоих, пытавшихся подтянуть к себе ружья, уже пристрелили. А значит, однозначно будут и ещё.

На пороге ратуши… Эм… Ну то есть как, на пороге… Порога то больше нет. В общем, из пролома в стене наружу появились первые ополченцы. Седом за ними — Батя. Большая часть отделения прикрывала, а трое проверяли ближайшие тела.

Ожидаемо, у самого эпицентра взрыва, выживших не обнаружилось.

Затем, стали приближаться к более дальним. Один сержант догадался воспользоваться металлическими щитами нападавших. Дальше, рисковая троица шла под более надёжной защитой.

Стрелки по периметру площади терпеливо прикрывали каждый шаг товарищей. В отличие от учений, никто не позволил себе посмеяться или отпустить шуточку. Даже когда один из новоиспечённых щитоносцев споткнулся и растянулся на мостовой.

Первый выживший и не слишком тяжелораненый нашёлся примерно в тридцати метрах от входа. Щитоносец предупредил соратников выкриком. Всё внимание сосредоточилось на неподвижно лежащем латнике. Проблема была в перевязи с пистолетами на груди его панциря.

Заряжены? Не заряжены? Одной бездне известно!

Когда к пустыннику обратились, он ответил что-то на своём диалекте и попытался выставить над собой раскрытую ладонь. Увы, не вышло. Латная рукавица была полностью в тёмной крови, а пальцы едва шевелились. В ранении второй руки сомнений также не возникало. Металл наручи был изуродован и вогнут внутрь.

Не повезло, так не повезло!

Щитоносец опустился на колено рядом с раненым:

— Мужик. Мужик! — постучал по нагруднику. — Ты потерпи, слышишь? Пару мин…

ДЫЩЬ!

Ополченец вместе со щитом завалился набок. Во время падения, он выпрямил ноги и сильно пнул раненого пустынника. Тот, в свою очередь, заорал как потерпевший… Коим, собственно, и являлся.

Дым выстрела стелился по брусчатке в пяти метрах в сторону. Другой раненый подгадал момент и сумел выстрелить.

Ввиду близости своего, окружение стрелять не решилось. За то отреагировало разом всё прикрытие от входа в мэрию. Подлец даже не дёрнулся от десятка пуль.

Тем временем, ополченец со щитом кое-как поднялся.

— Нормально! — крикнул он. — Щит не пробило!

Он забрал перевязь с пистолетами у раненого и направился дальше. Но теперь — более продумано: обошёл побоище и подступал к лежащим так, чтобы не подставлять другим тыл или фланги.

Тем не менее, больше половины раненых оказали сопротивление. Даже находясь при смерти, они пытались выстрелить или махать мечом. Как результат — выжили только те, кто или ничего не мог поделать в силу ранений, или у кого нечем было отбиваться. Всего — пятеро.

Четверть часа, ополченцы со щитами прочёсывали площадь. Только когда они доложили, что закончили, Батя разрешил санитарной бригаде забрать раненых врагов.

Вместе с ними на поле боя вышла и трофейная команда. Доспехи и оружие погибших сулили серьёзно усилить боевой потенциал островитян.

На останках крылечка мэрии к Бате присоединился один из сержантов:

— Ума не приложу, синьор капитан! Зачем нам эти фэссо? По-хорошему — повесить бы их вдоль дорог перед городом. Остальным на заметку, так сказать!

— По-хорошему — надо соблюдать законы и обычаи ведения войны. Вот мы и попытаемся. К тому же, они могут обладать ценной информацией или оказаться аристократами. Вон, видал, красавец какой сидит! — наёмник мотнул головой в сторону контуженного пленника.

— А чего это с ним? Дёргается, как мой дед покойный, только тому — девяносто лет было.

— Контузия. Слишком близко ко взрыву находился, вот и врезало по мозгам.

Беднягу трусило, рот непроизвольно открывался и закрывался, а глаза хаотично