Оказавшись в квартире Демида, я принимаю душ и переодеваюсь в домашние лосины и футболку.

– Приложи к ноге, – он протягивает мне уже готовую грелку и разливает по чашкам кофе. – Есть будешь?

– От пары бутербродов не откажусь, – мы ужинаем и идём в комнату. Боль в ноге и, правда, приутихла.

***

– Я хочу знать всё, – произношу, открывая бутылку виски. – От места твоего рождения до причины твоего преследования коллекторами.

– Зачем тебе эта информация? Какой в этом смысл? – она произносит это, выделяя каждое слово. Опять упрямится, это надоедает.

– Считай, что это мое излишнее любопытство. И твоя плата за помощь.

– Обычно, в качестве платы просят другого, – прищуривается, отслеживая мою реакцию. Сейчас без косметики на лице видны темные круги под её глазами. Она и правда очень устала.

– Ну, зато я оригинален.

– Мог сам всё узнать, раз интересно. Возможности, думаю, позволяют.

– Зачем я буду напрягать зазря людей, когда могу всё узнать из первых уст?

– С тобой сложно, – закатывает глаза, качая головой.

– Как и с тобой, – она усмехнулась.

– Можно мне тоже бокал? – я плеснул в стакан виски и, бросив два кусочка льда, протянул Вике. Она взяла бокал и расположилась на полу напротив кресла, по-турецки сложив ноги. – С чего начать? – спрашивает как-то равнодушно, видимо, смирившись с тем, что я не отстану.

– С начала, – улыбаюсь, пригубив напиток.

– Карецкая Виктория Валентиновна, 23 года, родилась и выросла тут, родственников нет. Мама умерла пять лет назад, а отец четыре с половиной года. Оба были детдомовскими, поэтому родни я не имею, – она замолчала и сделала глоток виски. – Мама заболела, когда мне было пятнадцать. Сначала лечение давало неплохие результаты. После курса химиотерапии полгода нам с отцом казалось, что её болезнь в прошлом, но потом случился рецидив, и снова клиники, белые коридоры, дорогущие лекарства и процедуры. Мы жили небогато. Мама работала продавцом в продуктовом, а отец… отец был форточником, – она перевела на меня взгляд, оценивая эффект от сказанных слов. – Он старался, как мог, но всё было зря. Она умерла, оставив после себя лишь огромные суммы долгов за лечение. Насколько они были большие и под какой процент взяты, я узнала уже гораздо позднее. Ещё через полгода умер отец, просто не проснулся. Врачи сказали, что отказало сердце. Вот так я и осталась одна в семнадцать лет.

– Что было потом?

– Потом… – она снова отвела в сторону взгляд, – через месяц мне исполнилось восемнадцать, а спустя еще два месяца начался ад…. Оказалось, что помимо долга в клинике, отец набрал кредитов в трёх банках, и ещё занимал на похороны у своих дружков. Как понимаешь, единственным человеком, с кого начали трясти долги, была я. Один из банков передал долг коллекторам, и разбитые стекла, и подожжённая дверь – были самыми ласковыми из предупреждений. Я тогда только окончила школу и устроилась в магазин продавцом, а в соседнем подрабатывала уборщицей, чтобы хотя бы с долгами за коммунальные услуги рассчитаться. В один из дней ко мне в дверь постучало трое мужчин. Одного я знала. Дядя Сергей, он был другом моего отца,… так я тогда считала. Не буду вдаваться в подробности, посыл был четким и понятным. Отец не поделился деньгами с последнего дела, а они хотели получить свою долю и возврат долга. Иначе,… я бы обслужила каждого из их компании задаром и не один раз. На их языке это звучало, как «пустить по кругу». Заманчивая перспектива, да? Особенно для восемнадцатилетней девственницы, которая даже с парнем-то ни разу не целовалась, – Вика ухмыльнулась, горько покривив губы, и пригубила виски. – Перерыв все вещи родителей и проверив каждый угол в квартире, нашла заначку отца в вентиляции. Там и была та сумма, о которой говорил дядя Сергей. Но чтобы оплатить долг, денег у меня не было. Той же ночью коллекторы впервые подожгли дверь квартиры, и если бы не сосед, который вышел среди ночи в гараж за бутылкой самогона, то, может быть, в живых меня уже и не было. Он всё потушил и разбудил меня. Ты его видел сегодня, дядя Витя. Я просидела на лавочке возле дома остаток ночи, боясь оставаться в квартире. Плакала, тряслась от страха и не знала, что делать. Там меня и встретила Жанна – местная проститутка. Жила в доме напротив, весь двор знал, чем она занимается, она это и не скрывала. Жанна сначала успокоила меня, выслушала, а потом предложила заработать круглую сумму, причём за одну ночь. Названной суммы хватило бы не только, чтобы погасить коммунальные долги, рассчитаться с дядей Сергеем, но и внести платежи, по всем кредитам, включая долг в клинике. Всего-то надо было переспать с одним мужиком, – она сделала пару глотков виски и, взглянув мне в глаза, продолжила. – Фетиш у дяди был, девочек нетронутых любил до одури.

– И ты согласилась?

– Очередной визит служителей банка помог. Нож, приставленный к горлу, позволяет быстро принять правильное решение. Знаешь, Жанна не обманула. Всё было так, как она и сказала, за исключением того, что он не отпустил меня сразу, – она сделала паузу, словно подбирала слова. – Он брал меня всю ночь, раз за разом, накачивая вином, чтобы не сильно сопротивлялась. Отпустил только утром…. Жанка забрала меня, помогла вымыться, пересчитала деньги, мужик этот расщедрился и накинул пару тысяч сверху. Она взяла себе лишь пять процентов за сводничество. Остальное оставила мне. Проспала я почти сутки, а проснулась от настойчивого стука в дверь, это был Сергей. Я рассчиталась с ним, отдав долю, что зажал отец и долг. И знаешь, что он мне сказал? Что если мне понадобиться помощь, я могу к нему обращаться, – она нервно рассмеялась и замолчала, покручивая почти опустевший бокал.

– Вик, – я нарушил тишину.

– Что?

– Дальше.

– Прости, задумалась. Дальше,…а дальше нет ничего интересного. Я просто хотела сдохнуть, и сдохла бы, если бы дали, но бесконечные звонки и требование оплатить долги как-то отвлекали. Я распродала всё, что можно было, оставив себе лишь необходимый минимум. Оплатила коммуналку, внесла платежи по кредитам, попутно оббивая пороги банков с просьбой снизить процентную ставку, и начала искать работу. Но кому нужна восемнадцатилетняя девчонка без опыта? Мой потолок, на тот момент, это должность официантки или продавца, на зарплату которых я даже не могла оплачивать пару кредитов в месяц. До болезни мамы я занималась танцами: джаз, бальные, поэтому решила рискнуть и попробовать устроиться в ночной клуб. Жанка как-то обмолвилась, что если хозяин хороший, то и платят там прилично. Но и тут не было всё просто. Мне отказали во всех клубах нашего города. Профнепригодна, специализация не та. Примерно с такими формулировками я получала очередной отказ. Только в «Эре» чудом получила место, да и то с испытательным сроком и условием, что я разучу за это время основы стрип пластики. Не знаю, что Артём во мне увидел, может, просто пожалел. Выглядела я тогда довольно удручающе.

Пока я искала работу, прошёл месяц, и снова начались звонки и визиты коллекторов. Выход был лишь один, и я решилась, терять было всё равно уже нечего. Встала у дороги неподалеку от более опытных девчонок. А через пару ночей мне начали угрожать. Я – маленькая и неопытная дурочка, не знала, что подобные места в городе поделены между собой особыми фирмами. Либо ты присоединяешься к одной из них и платишь процент, либо жди неприятностей. Индивидуалок не любят. Я каждую ночь меняла места, и мне казалось, что их угрозы больше меня не коснуться, но я ошиблась. В одну из ночей я нарвалась на подставных клиентов… – Вика снова замолчала и попросила наполнить её бокал. Я подлил виски и снова сел в кресло. – Спустя три месяца я всё реже выходила на поиски клиентов. Работа в клубе приносила всё больше, и это меня радовало, а последние три года и вовсе предпочитаю использовать этот метод получения денег только в крайнем случае. Всё. Конец истории.