– Вроде тринадцать, а может,четырнадцать, – с сомнением ответила Оля, – а что?

– Вот докука на мою голову, –рявкнул Петр, – не было печали, черти накачали. Ладно, что-нибудьпридумаем.

Спустя месяц на стройку приехала стройная, оченькрасивая девушка в изящной норковой шубке.

– Собирайся, – велел Олеповеселевший Петр.

– Куда? – напряглась та. –Дяденька, не гоните меня, пригожусь вам.

– Не бойся, дурочка, – слишкомласково ответил бригадир, – это Анна Ивановна, она директор детдома.

– Ой, – заплакала Оля, – нехочу в приют!

Девушка нежно обняла девочку.

– Успокойся, у нас совсем особоезаведение, деток мало, ты вообще сейчас одна будешь. Мы подыскиваем ребятамновых маму и папу, добрых, богатых. Ты ведь хочешь игрушек, книжек, конфет?

– Да, да, да, – закивалаОлечка, – еще в школу хочу!

– Конечно, – заулыбалась АннаИвановна, – получишь все, поехали.

И наивная Олечка отправилась с новой знакомой.Самое интересное, что Анна Ивановна сдержала все обещания.

Олю поселили в красивой комнате, одели, обули,причесали, сводили к врачу и оставили наслаждаться непривычным комфортом.

– А когда я пойду в школу? –заикнулся подросток.

– Сейчас найдем тебе хорошуюсемью, – пояснила директор, – и тогда уж новые мама с папой сами тебяпристроят.

И Олечка успокоилась, новая жизнь нравилась ейчрезвычайно. Анна Ивановна, правда, уходя из квартиры, всегда запирала дверьснаружи, а замок был устроен таким образом, что открыть его изнутри без ключане представлялось возможным, но Олечке не хотелось убегать. Не было вапартаментах и телевизора с телефоном, однако книжек с игрушками лежали горы, идевочка не скучала, а звонить ей было некому!

Восхитительная жизнь продолжалась парумесяцев, но однажды ночью Олю разбудил шум. Она встала с кровати, подошла кдвери и, осторожно приоткрыв щелку, выглянула в коридор. Перед ее взоромпредстал мужчина, который нес на руках крепко спящую девочку, впереди шла АннаИвановна. Процессия прошла в комнату, расположенную у туалета, потом незнакомыйдядька и директриса вышли, она тщательно заперла дверь.

– Завтра вечером вопрос решится, –сказала Анна Ивановна, – Абдулла ее заберет.

– Она тут болтать не начнет? – хмуропоинтересовался дядя.

– С кем? – удивилась Анна Ивановна.

– С той, второй.

– Во-первых, доза большая, продремлет ещесутки, а во-вторых, дверь заперта, – улыбнулась директриса, – ключи япрячу вот сюда, под картину, на виду не лежат.

– Тогда ладно, – кивнул мужик и пошагалпо коридору.

Оля на цыпочках бросилась к кровати. Не успелаона нырнуть под одеяло, как в ее комнату вошла Анна Ивановна и шепотомпросвистела:

– Олюшка, у тебя все в порядке?

Девочка не ответила, она немедленносообразила: лучше сделать вид, будто ничего не видишь и не слышишь.

– Спит, – с удовлетворениемконстатировала директриса и ушла.

Утром Олечка побежала умываться, хозяйки вквартире не было. Не успела девочка, напевая, добраться до ванной, как из-засоседней с санузлом комнаты раздалось:

– Эй, ты кто?

– Оля, – испуганно ответила сирота.

– Че тут делаешь?

– Живу.

– Зачем?

Подростка не озадачила странность вопроса.

– Жду новых родителей, – честноответила она, – мне Анна Ивановна семью подбирает.

– Слышь, выпусти меня.

– Ой, боюсь!

– Открой дверь!

– Она заперта.

– Ключ поищи, – велел голос, –живей поворачивайся!

Оля покосилась на висевшую в коридоре картину:она очень хорошо помнила, куда Анна Ивановна сунула ночью связку ключей.

– Эй, тебе сколько лет? – донеслосьиз-за двери.

– Тринадцать, наверное!

– А мне четырнадцать. Скажи, умеретьхочешь?

– Нет, конечно!

– Тогда открывай живо!

Оля выполнила приказ и увидела худенькуюдевочку, растрепанную и сердитую.

– Здорово, – сказаланезнакомка. – Я Квашня.

Олечка попятилась.

– Кто?

– Фамилия моя такая – Квашня, а зовутЛерой. Ясно теперь?

Оля закивала.

– Собирайся, – велела Лера.

– Куда? – снова растерялась Оля.

– Поедем ко мне в Буркино.

– Это что такое?

– Село в Подмосковье, – сообщилаЛера. – Эх, дура я была, удрала от бабки, пьет она по-черному, вот я иподумала: лучше в столицу подамся, работу найду, ну и вляпалась.

Фразы вылетали из Леры, словно пули изскорострельного оружия, Оля с трудом уловила смысл речей сверстницы.

По словам Леры со странной фамилией Квашня,Анна Ивановна никогда не работала директором детского дома, она бандерша,содержащая публичные дома. На «мамашу» пашет большое количество «девушек»разной стоимости, есть и трехрублевые жрицы любви, и пятисотдолларовые «ночныебабочки». В общем, на любой вкус и карман, но особую ценность для бизнеса АнныИвановны представляют юные невинные девочки, не старше пятнадцати лет. Бандершадобывает их разным путем. Одни, как Лера, убегают из дома, других продаютродственники, третьих, как Олечку, заманивают обманом. Заполучив нимфетку, АннаИвановна селит ее в специально оборудованной квартире, моет, лечит, одевает,обувает ребенка, а потом, приведя несчастную в божеский вид, продаетсластолюбивым дяденькам в качестве сексуальной игрушки. Пару месяцев мерзавецразвлекается с малышкой, а потом избавляется от нее. Судьба девочки никого неволнует, ее либо убивают, либо, видя ее покорность, заставляют работать впритоне.

– Врешь, – прошептала Оля, –Анна Ивановна не такая!

– Такая, такая, – закивала Лера,возясь с замком на входной двери, – вот черт! Снаружи заперто! Надосломать.

– Ой, не трогай, – испугалась Оля.