Школа преподавания иностранных языков в Советском Союзе была, пожалуй, лучшей в мире. У нас было по крайней мере десять часов французского языка в неделю во всех его аспектах: политическом, экономическом, литературном и даже военном. Языковая группа состояла из пяти-шести человек. Преподаватели менялись каждый год. Таким образом, после пяти лет обучения наши знания иностранного языка были очень хорошими. Каждый студент во время учебы в институте изучал два или три иностранных языка: как правило, европейский и неевропейский. Что касается меня, то, кроме французского, я изучал английский и итальянский.

Таким образом, когда в 1971 году я приехал работать в посольство СССР во Франции, я достаточно свободно говорил на французском языке. Но даже лучшие учителя не могут научить вас всему. Поэтому в первые дни моей работы у меня были большие трудности понять то, что мне говорили по телефону. Каждый раз, когда он звонил, я начинал паниковать. Я был слишком застенчив, чтобы просить людей на другом конце провода повторить то, что они только что сказали. Но я быстро нашел решение: радио стало моим лучшим другом и моим учителем, поскольку восполняло пробелы в знании языка, который я изучал за пределами Франции. До сих пор радио остается для меня основным источником информации.

Институт мне дал многое. Я учился на факультете международных экономических отношений. В то время в институте было только два факультета: международных экономических отношений и международных отношений. Советский Союз славился своей системой высшего образования. И действительно, на протяжении жизни у меня было много возможностей убедиться в этом на практике. В средней школе ученикам давали максимальный объем знаний по ряду предметов, не утопая в ненужных деталях, придерживаясь самого необходимого. В результате после окончания средней школы ученики имели достаточно полное представление об окружающем их мире. Со знанием дела они выбирали свою будущую профессию и поступали в нужное высшее учебное заведение.

Во всех крупных городах Советского Союза были «Дворцы пионеров», где дети посещали различные кружки, учились музыке, танцам, пению, актерскому мастерству, строили модели самолетов и кораблей, играли в шахматы.

Эти кружки пользовались большой популярностью. На стадионе ребят приглашали играть в футбол, волейбол, баскетбол, хоккей, учили фигурному катанию. Массовость этих видов спорта являлась залогом замечательных результатов советских спортсменов на различных соревнованиях.

Сегодня в западном мире высшее образование стало слишком специализированным. Система тестов, обучение на английском языке, натаскивание на выполнение конкретных задач в соответствующих обстоятельствах готовит специалистов, которые могут быть блестящими, но способны действовать только в рамках конкретных шаблонов, которым их учили в институте. Но жизнь гораздо богаче, и она часто ставит нас перед проблемами, которые не были прописаны в учебниках, и эти блестящие специалисты оказываются неспособными действовать и принимать правильные решения.

В подтверждение этого тезиса хочу привести один пример. В начале 90-х годов я встречался с французским коллегой, который работал в секретариате министра иностранных дел. Он был физик по образованию. После распада СССР представители западных стран впервые смогли посетить конструкторские бюро и заводы, работающие в области обороны. Посещая один из этих заводов, французские инженеры были очень удивлены, обнаружив, что их советские коллеги решили одну техническую проблему, связанную с производством ракет, которую французские инженеры считали неразрешимой. Примечательно, что нашли они это решение не с помощью компьютеров, а с помощью своего ума, изобретательности и ловкости рук.

В 1971 году я окончил МГИМО и с десятью товарищами поступил на работу в МИД. Это было хорошее распределение. Моя первая загранкомандировка была в посольство в Париже. Пройдя несколько недель стажировки в Первом европейском отделе Министерства иностранных дел в Москве, который впоследствии стал моим «портом приписки» в министерстве до конца моей карьеры, я сел на поезд и отправился в Париж. В то время поезд был самым распространенным способом передвижения из одной столицы в другую. На дорогу ушло два дня и одна ночь. Спальный вагон с купе на двоих был очень комфортабельным.

13 сентября 1971 года я сошел в Париже на перрон Северного вокзала.

Помню точную дату, потому что, когда поезд проезжал через Западный Берлин, я увидел на крыше здания светящуюся бегущую строку о смерти Никиты Хрущёва, бывшего руководителя Советского Союза. Одна страница истории заканчивалась, другая начиналась.

Нового руководителя Советского Союза Леонида Брежнева я увидел в Париже всего несколько недель спустя, когда в октябре он приехал во Францию с первым официальным визитом. В то время я был молодым дипломатом и очень хорошо помню, как он, улыбаясь, вышел из своего большого черного лимузина ЗИЛ во дворе посольства на улице Гренель, где его приветствовали сотрудники посольства и члены их семей.

С вокзала меня отвезли на мое первое место жительства в Париже в доме, принадлежавшем посольству, на улице Генерала Аппера, 4. Феликс Аппер, чьим именем названа улица, был интересной личностью: адъютант маршала Пелисье во время Крымской войны, в 1871 году он руководил военным трибуналом, судившим коммунаров в Версале. В 1882 году он был назначен послом Франции при императоре Александре III и занимал этот пост до конца июля 1884 года.

Кстати, я заметил, что долгая история отношений между нашими странами прекрасно читается в топографии Парижа. Некоторые места на карте Парижа имеют названия, связанные с Россией: Севастопольский бульвар, Крымская улица, площадь и мост Альма, Московская улица, Санкт-Петербургская улица, площадь Сталинград, авеню Малакофф, Кремль-Бисетр. Рядом с Российским духовно-культурным православным центром в 7-м округе Парижа находится Франко-русский проспект. Наконец, самый красивый мост Парижа носит имя Александра III. Это мое любимое место. Первый камень этого моста, открытого к Всемирной выставке 1900 года, заложен последним российским императором Николаем II 7 октября 1896 года во время его первого официального визита во Францию на пике франко-русского союза.

Парижская Коммуна пробуждает во мне другие воспоминания. Во времена Советского Союза дата 18 марта, день начала восстания в Париже в 1871 году, была «красным днем календаря». Хотя День Парижской Коммуны не был нерабочим, в школах рассказывали о Парижской коммуне, которая считалась в Советском Союзе первым примером «диктатуры пролетариата».

Каждый год 18 марта сотрудники советского посольства в Париже посещали кладбище Пер-Лашез, чтобы возложить цветы у Стены коммунаров, где 28 мая 1871 года версальцыи расстрелялиы 147 защитников Коммуны, отказавшихся сложить оружие.

Сегодня кладбище Пер-Лашез стало конечным пунктом марша «Бессмертного полка», народной инициативы, зародившейся в 2014 году в городе Томске, в котором участвуют миллионы людей по всему миру. В 2019 году в Москве в марше «Бессмертного полка» участвовало более 700 тыс. человек. В Санкт-Петербурге, пережившем блокаду, в нем приняло участие более миллиона человек.