ощущает недовольство существующим положением вещей, навязанным им чёртовым «Обществом»!

Впрочем, нет — не родственная душа. Скорее — просто «коллега по несчастью».

Она долго молчала, словно разглядывая в окно мелькающие теперь небоскрёбы — они въехали в Город. Но он видел, что глаза её словно застыли — она не разглядывала ничего, а просто думала… Наверное, о его предложении. Затем сказала:

— Нет, Михаил Геннадьевич. Так не пойдёт. Я хоть и понимаю, в чём тут заковыка, на такое не соглашусь. Вы меня взяли, чтобы провести курс лечения. Вот я его и проведу. Потому что мне и самой приятно встретить хоть кого-то, кто на себе испытал… Неважно.

Важно — что я и сама хочу этого! — она снова кусала губы.

Михаил внутренне содрогнулся — девушка, похоже, обладает внутренним стержнем. Несгибаемым. Но он сумел… Чем-то заинтересовать её. Не вызвать сочувствие — это могло бы унизить его и её! — а именно заинтересовать. А он…

Что — неужели он (подсознательно!) — противник существующей Системы, существующего положения вещей?.. Когда женщины — приобретаемый в аренду Товар, а мужчины — «Хозяева Вселенной, Строители Общества, и Мыслители»?

Которые лучше всех знают, что и кому нужно.

Бред.

Если уж на то пошло, его такое положение устраивает как никакое другое — потому что детство научило его только одному!

Лбом, руками и зубами пробивать своё! То, что наметил. Не считаясь с остающимися позади — хоть трупами, хоть поверженными, морально сломленными конкурентами!

И, разумеется, никаких Женщин — «переключения интересов» и «расслабления» мешают достижению Цели!

О, сколько работы он создал своим психоаналитикам! Да это ещё и при том, что едва рассказывал половину из того, что думал… А думал, что все вокруг — твари, самовлюблённые амбициозные мерзавцы, и Враги!!!

Но девушка…

Оказывается, есть и исключения! И не все — враги.

Вот Наталию Кудинову он уже не рассматривает почему-то ни как ступеньку, нужную для продвижении по карьерной лестнице, ни уж тем более — конкурентку на пути к тёплому месту. А скорее — вот именно, как сестру по… Изгойству?.. Странно.

А ведь и правда — до приезда в чёртову Этернотеку она и нужна-то ему была только для справки о «Прохождении курса»! В чём же дело? Когда это произошло? Ещё там, когда она стояла по ту сторону стекла? После разговора, который и разговором-то «по душам» не назовёшь? Или… Или стекло — невидимое, нечуемое! — всё ещё разделяет их?

Тряхнув головой, словно отгоняя непрошенные мысли, он сказал:

— Мы приехали. Смотри, Наталия: это — мой дом!

— Вот эта здоровенная кривобокая коробка? — восхищения в её голосе не ощущалось. Скорее — наоборот. Чертовски дорогие дизайнерские ухищрения постпостмодернистов явно не произвели должного впечатления.

— Ну… Можно сказать и так. Это, кстати — один из самых дорогих и престижных Домов для служащих. За аренду квартиры уходит чуть ли не половина моей зарплаты.

— Странно. А вы не можете найти жильё подешевле?

— Могу, конечно. Большинство моих коллег так и поступает. Однако! Я же — карьерист! — он покачал головой, чувствуя фальшь в своём заявлении, но сделать с этим уже ничего не мог, — Поэтому должен сразу жить в Доме, где обитает остальное Начальство.

Так и видишься с ним чаще, намозоливаешь как бы глаза, и подсознательно влезаешь к нему в доверие, становишься своим, словно нечто… Обыденное. Привычное. Так им куда легче приблизить меня к себе! То есть — повысить.

Ноблесс облидж! То есть — положение обязывает! И меня, и их.

— Надо же. Никогда не думала, что ещё сохранились какие-то карьерные интриги…

— Да что ты!.. Это ещё мягко сказано — интриги! Я думаю, никакие женщины того, Древнего, Общества, не могли сравниться по изобретательности или подлости с нашими амбициозными мужиками!.. — они вышли из машины. Михаил запер её, кинул монетку в парковочный автомат, и автоматически предложил спутнице руку.

Наталия подхватила её, сразу как-то подобравшись и приосанившись:

— Михаил Геннадьевич! Грудь вперёд! Я, конечно, не консорт-дама, но тоже кое-что в презентации понимаю! Идите гордо и плавно! Потому что у меня — нога. Им не должно быть видно, что я — хромая!

Михаил так и сделал, впервые после вселения в дурацкую помпезную Башню ощущая себя так, словно он и правда — Бог и Царь, а все остальные, живущие в этом людском улье — рядом с ним — пигмеи и неудачники!

А молодец эта Наталия… Сообразительная.

На восемнадцатом этаже царила тишина.

Ворсистые ковры, делавшие ходьбу приятной и бесшумной, и картины неоэкспрессионистов, висевшие на стенах коридора, произвели впечатление на его спутницу:

— Ух ты!.. Якорь мне в задницу, как говаривала моя первая воспитательница — здесь похоже, приятно жить! Небось, и горячая вода есть!

Михаил поспешил уверить, что с этим всё в порядке — ванну можно принимать хоть три раза в день.

Наталия поцокала зубом:

— Ну, три — не три, а сегодня точно приму! Я хочу быть чистой и мягкой! О-о!.. — это уже относилось к квартире, куда они попали, когда Михаил отпер дверь, — Боже, диван! И телевизор «Сонни»!

И… И — книги? Михаил — это — книги?!

Показалось ли ему, или в её голосе звучал подлинный трепет восторга? Неужели она никогда… Впрочем, такое — возможно.

Да и кто, например, даже из его коллег хоть раз в жизни видел — книги?!

Уже лет сто никто не читает ничего, что не нужно бы было для работы, или повышения своей квалификации — чтобы обойти конкурентов-коллег. Причём — в экране лаптопа, компа, или симпа… Сейчас даже деловые бумаги передаются в электронном виде. А жаль.

— Да, Наталья, это книги. — он говорил нарочито негромко и мягко, — Остались от матери. Я, как могу, стараюсь сохранить их в рабочем виде… Но всё равно — вон ту, синюю, недавно пришлось перепрошить — переплёт обветшал… Буквально развалился.

— Можно?! — её рука сама потянулась… Он кивнул:

— Конечно. Вон — садись на диван. Я пока посмотрю, чего бы нам сделать на обед.

— Нет, Михаил Геннадьевич, это не дело. — она резко отвернулась от полки. — Раз уж вы меня выбрали — должны были прочесть и мелкий шрифт: «если хозяин не возражает, готовить предпочитает самостоятельно»! Кстати… А «хозяин не возражает»?..

— Не возражает. Холодильник — в твоём полном распоряжении. И…

Вот ещё что. Перестань звать меня по имени-отчеству, и на «вы». А то я чувствую себя так, словно привёл в дом своего Босса — Валентина Игоревича!

Она покачала головой. Затем присоединилась к его смеху — даже всплеснула руками, покачав головой:

— Боже!