На полу лежало, растянувшись на спине, тело Макрея, а рядом с ним валялся перевернутый стул. Судя по всему, бедняга сидел, не вставая, за столом перед прибором, а потом по какой-то необъяснимой причине упал навзничь вместе со стулом и всем прочим, ударившись затылком об пол. И не было никаких признаков того, что после этого он предпринял какие-то усилия, чтобы пошевелиться.

– Мертв! – сказал доктор после короткого осмотра. – Но где же остальные?

ВСЕ КОМНАТЫ ЗДАНИЯ станции, построенного в форме бунгало, были тщательно обысканы, но там не нашлось ничего, что могло бы пролить свет на отсутствие двух сотрудников.

– Вы можете назвать причину смерти оператора, Андерсон? – поинтересовался лейтенант Флетчер.

– Нет, – ответил доктор. – Я не вижу никаких следов насилия. Это очень странно.

– Возможно, в бумагах будет что-то написано о том, что произошло, – предположил Флетчер, – но я думаю, что нам лучше не вмешиваться в это дело. Я вернусь и доложу обо всем. Без сомнения, тогда капитан сойдет на берег.

– Правильно… ох! – отозвался доктор, снова обративший свое внимание на тело в сигнальной комнате.

Лейтенант вернулся на «Сагитту» и доложил обо всем капитану, в результате чего тот немедленно решил сам сойти на берег и лично осмотреть остров.

Прибыв на станцию, Эверед сразу же направился в сигнальную комнату, где обнаружил доктора Андерсона, стоявшего на коленях у тела Макрея.

– Мы с Флетчером подумали, что вам лучше осмотреть это место, прежде чем что-нибудь трогать, сэр, – сказал медик, поднимая голову.

– Он мертв? – спросил капитан Эверед, указывая на Алана.

– Сначала я так и думал, – последовал ответ.

Капитан пристально посмотрел на врача, так как и в его словах, и в тоне было что-то многозначительное.

Отвечая на этот взгляд, Андерсон продолжил:

– Я провел еще один осмотр и теперь не уверен, что мое первое сообщение было абсолютно правильным.

Говоря это, он укладывал тело Макрея в более удобную для живого человека позу.

– Я действительно не могу найти никаких признаков жизни – ни пульса, ни температуры, но с другой стороны, я не могу найти и никаких определенных признаков смерти, – объяснил он. – Смотрите, у него нет ни окоченения, ни каких-либо признаков разложения. А если судить по времени прекращения сигналов, то он, возможно, пролежал в этом состоянии четыре дня. Причем в жарком климате.

– Но может ли живой человек впасть в такое состояние? – изумился капитан Эверед.

– Трудно сказать, что возможно в таких случаях, – ответил доктор, – но если он в трансе, то это самый необычный транс, о каком я когда-либо слышал.

– И что нам теперь делать?

– Он должен быть доставлен на борт как можно скорее и пройти курс лечения.

Некоторое время капитан Эверед молчал, обдумывая происходящее с точки зрения его службы.

– Ну что ж, – сказал он, наконец, – так тому и быть. Мы действительно не можем оставить его здесь, хотя это очень печально. Но как же остальные? Где они сейчас?

– Мы не видели никаких их следов, – сказал Андерсон, – и пока вас не было, Флетчер не стал смотреть записи сигналов, чтобы проверить, не могут ли они пролить свет на происходящее.

СЛЕДУЯ ПОДСКАЗКЕ ДОКТОРА, капитан Эверед подошел к сигнальной книге и начал читать ее. Первым, что он заметил, так как при данных обстоятельствах начал с конца, было то, что последний сигнал был подан 10 октября, то есть за день до того, как ему было приказано изменить курс. Развернув листки, он сразу же наткнулся на сообщение Макрея о трагедии. Это показывало ему, что на данный момент Адмиралтейство уже располагало информацией о случившемся. Как видно, первая договоренность с Аланом была изменена позже, когда он перестал отвечать – после этого решено было послать на остров «Сагитту». Капитан Эверед рассказал своему спутнику ужасные подробности, которые он узнал из книги, и попросил его найти место, где были похоронены тела погибших.

Пока Андерсон был занят этим делом, Эверед обратился к дневнику Макрея, изучение которого он в данных обстоятельствах счел оправданным. Капитан просмотрел его с самого начала, немного прочитав то тут, то там, и вскоре увидел, что это был совершенно неподходящий отчет, содержащий множество указаний, которые, попав в определенные руки, могли бы дать нежелательные подсказки о местонахождении станции Х и ее работе. Дойдя до рассказа Алана о смерти его товарищей и о том, как это отразилось на нем самом, капитан Эверед окончательно утвердился во мнении, которого всегда придерживался: Макрей никогда не был человеком, подходящим для такого рода обязанностей.

Читая этот поразительный документ, он пришел к неизбежному выводу, что случившееся перевернуло мозг бедняги и что последняя часть дневника – всего лишь бред сумасшедшего. По правде говоря, Алан, как это ни печально, и сам подозревал об этом.

Когда доктор вернулся в сигнальную комнату, Эверед отложил дневник.

– Ну что, нашли вы это место? – спросил он.

– Да, сэр, я нашел могилу, – отозвался врач.

– Тогда это пока подтверждает доклад Макрея, но необходимо, чтобы о нашем прибытии и о том, что мы обнаружили, было доложено Адмиралтейству. Вы же автомобилист, Андерсон – не так ли? Значит, без сомнения, сможете заправить двигатель бензином и завести его.

Пока доктор занимался этим делом, капитан Эверед написал рапорт для отправки. Покончив с этим, он повернулся к медику.

– То, что здесь произошел какой-то скандал, меня бы не удивило, но обнаружить, что все они мертвы, – это выше моих худших ожиданий. Что вы теперь думаете о Макрее?

– Я могу только повторить то, что уже сказал. Он должен быть доставлен на борт, – сказал доктор, – но у меня мало надежды на то, что он очнется.

– Тогда, – решил капитан, – после того, как отчет будет отправлен и спасательный персонал высадится на берег, вы должны будете взять его на борт на крытых носилках и как можно меньше говорить о нем. Скажем, что он находится в коматозном состоянии и слишком болен, чтобы оставаться здесь. Надо соблюдать осторожность и не показывать его необычное состояние. Об отсутствии двух других сотрудников не будет сказано ни слова, и вряд ли кто-то из членов экипажа обратит на это особое внимание.

ОСТАВИВ ДОКТОРА АНДЕРСОНА дежурить на станции, капитан Эверед спустился в шлюпку и вернулся на борт. Он объяснил ситуацию офицеру, который должен был принять командование, и послал его вместе с инженером-оператором и слугой немедленно занять остров, а затем связаться с Британской Колумбией и сообщить, что станция снова работает.

Под предлогом ожидания, пока не будет произведен ремонт, необходимый в связи с «недавним взрывом на станции», «Сагитта» простояла у острова до захода солнца. В сгущающихся сумерках «раненого» оператора положили на носилки и под присмотром врача доставили на борт. Задолго до этого «Сагитта» получила из дома приказ отправиться в Гонконг.