— Долларов? — уточнил Олег.

— Фунтов.

— Ого!

— Не попугайничай, это я сказал «ого!».

— Тут я с тобой согласен. А почем нынче фунт?

— Черт его знает, доллара полтора. Надо в «Известиях» посмотреть.

— Да ладно вам, — остудила разгорячившихся друзей практичная Зинаида, — вы будто и правда эту картину продавать собираетесь. Что делать-то будем?

— Я думаю, это как раз то, что нам нужно, — уверенно заявил восстановивший хладнокровие Благодаров. — Давай, Зинаида, срочно делай копию, а мы с Олегом собираем чемоданы и едем в Москву, согласно утвержденному плану.

* * *

Поезд прибыл в Москву в полседьмого утра. Звонить решили вечером, чтобы наверняка застать нужного человека дома. Поэтому, не теряя даром времени, компаньоны отправились в Лужу, где нагрузились товаром так, что пришлось нанимать такси, чтобы довезти его до гостиницы.

С картиной то ли выйдет, то ли нет, а жить на что-то нужно.

Устроившись в гостиницу и пообедав, зашли в видеосалон, чтобы как-то убить время. Фильм, значившийся в рекламке как эротический, был настолько глуп и неинтересен, что пришлось уйти с середины.

Оставшееся время друзья приятно провели в пивной, пожалев, что не пошли туда сразу.

Льву Владимировичу Троицкому друзья звонили по междугородному телефону-автомату, расположенному в вестибюле гостиницы «Заря».

Сами они жили в «Ярославской», но из своей звонить опасались.

Более того, чтобы изменить на всякий случай свой голос, Благодаров надел на нос предусмотрительно заготовленную и привезенную с собой бельевую прищепку. Они где-то слышали, что так поступают дикторы, подпольно озвучивающие пиратские видеофильмы. Опустив жетон в прорезь автомата, Благодаров набрал нужный номер. Вскоре в трубке раздался скрипучий голос Троицкого:

— Слушаю вас.

— Здравствуйте, — прогнусавил Благодаров, — мне нужен Лев Владимирович Троицкий.

Голос Благодарова был настолько похож на голос переводчика только что виденного фильма, что Назаров, втиснувшийся в тесную будку вместе с приятелем, захихикал, зажимая рот рукой.

— Слушаю вас, — повторил Троицкий.

Благодаров негодующе взглянул на Олега и продолжил:

— До меня дошли слухи, что вы приобретаете хорошие картины. Это правда?

— Простите, с кем имею честь?

— Неважно, если это правда, мы успеем познакомиться поближе, если нет, тогда какой смысл?

— Пусть будет так. Что вы подразумеваете под словом «хорошие»?

— Хорошие, значит, хорошие. Ценные, если другими словами. Так да или нет?

— В каком-то смысле да, но что конкретно вы желаете предложить?

— Халс вас интересует?

— Что?! Франс Халс, я не ослышался? В будке становилось душно, дверь в целях конспирации была плотно закрыта. Прищепка, мало того, что не давала дышать, еще так сильно сдавила нос, что не было мочи терпеть. Назаров продолжал сдавленно хихикать, зажимая рот рукой, только этот смех все явственней становился похожим на нервный.

Благодаров снял со своего носа прищепку и нацепил ее на назаровский. Дышать стало легче, да и смех сразу прекратился.

В трубке слышался взволнованный голос:

— Алло, алло, почему вы молчите? Алло!

Благодаров вздохнул, как ныряльщик перед погружением в воду, и зажал нос пальцами левой руки.

— Да, вы не ослышались, Франс Халс, «Цыганка». Может, слышали?

— А-а, вон оно что, — догадался Троицкий, — так это вы ее из Эрмитажа…

— Я или кто другой, какая вам разница?

— Вы опять правы. И сколько за нее хотите?

— Недорого, но срочно. Лимон.

— Простите, в каком исчислении? В долларовом?

— Нет, в цитрусовом. Чего глупости спрашивать?

— Простите, но это большие деньги.

— Да уж не маленькие. Если у вас нет, так и скажите. Будем побогаче клиента искать. На такую цену желающие найдутся. Картина-то много дороже стоит, думаете, мы не знали, что брать?

— Я не сказал «нет». Но я должен посоветоваться.

— Я же вам говорю, что дешево продаю, потому что деньги нужны срочно. Ждать мне некогда. Максимум, что я вам могу дать на размышления, это сутки.

— Этого достаточно. Как мне с вами связаться?

— Никак. Завтра в это же время я вам перезвоню.

— Договорились.

— Один нюанс. Если надумаете покупать, то стрелку забьем в Москве. В ваш гадюшник я не полезу.

— Вас понял. До завтра.

— Покеда.

Благодаров повесил трубку и вывалился из будки. Отдышавшись, он серьезно сказал Назарову:

— Завтра с утра в аптеку надо зайти.

— Это зачем?

— Купим тебе кислородную подушку. — За каким чертом?

— Будешь из нее дышать в будке, чтобы мне больше воздуху досталось.

* * *

На следующий день по дороге к гостинице «Заря» Назаров спросил Благодарова:

— А ты уверен, что Кабан откажется ехать в Москву?

— Уверен. У него был конфликт с солнцевской группировкой. И, насколько мне известно, этот конфликт еще не исчерпан. Он у нас в Тарасове-то сидит, как в осажденной крепости.

— Сам он, конечно, не поедет, но послать-то кого-нибудь может?

Благодаров отрицательно покачал головой:

— Миллион долларов даже для него крупная сумма. Наверняка у него нет столько наличными. Ему придется у кого-то занять. А кредитором может быть только человек, который имеет возможность потребовать свои деньги назад.

Никто другой с ним просто связываться не станет. Так что для Кабана потеря этих денег в какой-то степени связана с риском для жизни. Наш отказ ехать с картиной в Тарасов он однозначно воспримет как солнцевскую ловушку. Ему проще согласиться на увеличение стоимости картины взамен нашего согласия приехать в Тарасов, потому что там он рассчитывает сначала купить картину, а потом отобрать деньги. Если мы согласимся приехать, он поймет, что, во-первых, мы не солнцевские и нас можно спокойно кинуть, не опасаясь последствий, а во-вторых, картина у нас действительно есть. А последнее для нас очень важно.

— То есть мы его вынуждаем опасаться одного, а обманем совсем на другом?

— Именно так. Поэтому нужно открещиваться от поездки в Тарасов как можно натуральнее.

— А если он все-таки согласится на встречу в Москве?

— Значит, я чего-то не учел. Тогда будем думать.

Беседуя таким образом, друзья подошли к вестибюлю гостиницы «Заря».