Мимо, не поздоровавшись, пронеслась секретарша ректора. Грегори поморщился. Нет, его не беспокоило нарушение этикета: дриада — простолюдинка, а он, все-таки, принц. Ладно, почти принц. Каких-то девять законных сынков в очереди на трон — разве это цифры? Тот с лестницы упал, этот картошкой отравился… глядишь, однажды подойдет и его очередь. Но плевать на ранги и титулы! Не хамство, занозы — вот что вспоминал Грегори при виде дриад. Бр-р-р… Не дай Мать-Природа еще раз такую подружку.

Кстати, о подружках!

Спутницу дриады он прежде не встречал… и занозами она наверняка не грозила! "Та-а-ак… на шее — жетон: студентка, а не прислуга. Совсем хорошо! А как смотрит на него — едва не упала от восхищения. Покорить такую, скорее всего, будет легко до зевоты, даже не понадобятся подарки. М-м-м… грудь, попка — все при ней. Интересно: мальчишкой она нарядилась специально, чтобы подчеркнуть фигуру? Или так на ее родине одеваются все?.. Что ж, будет о чем поболтать между забавами."

Лорд Грегори умел слушать, и не просто слушать — поддакивать в нужных местах. Девицы от этого были в восторге. А он слушал и запоминал, что нравится этим дурочкам. Чего совершенно не ожидал услышать красавчик-Дракон от незнакомки, так это:

— Гриша?.. Гришенька?! Чижиков, это ты?!

— Гриш, это я, То… Вика. Не узнаешь?

Незнакомка взяла лорда Дракона за руки. Его спутницы в миг утратили благодушный вид, ощерив нечеловечески острые зубы. Дерзкая девица этого в упор не увидела, как не видела искреннее изумление в глазах Грегори.

— Гришка! Идиотина! — с этими словами чокнутая девица заключила лорда-Дракона в объятия. Отпустила, горестно покачала головой:

— Тебя искали. Я искала! Ладно — сам пропал с концами, но зачем ты сестру забрал? Машке было хорошо в детдоме. Они же заботятся о детях с задержкой развития — по всем правилам, ты так не сможешь… Гриша?

Снова горький вздох, снова она сжимает его руки, заглядывает в глаза:

— А-а-а… Кажется, поняла: ты потерял память. Да, мне тоже было плохо после телепортации, испугалась до чертиков. Гриш, помнишь, как ты в лицее, где все наши учились, туалет взорвал? Такое невозможно забыть! Куча фейерверков, дым до небес, унитаз — вдребезги. Тебе порезало руку осколком и пришлось накладывать швы… А помнишь, я связала тебе шарф? Он зверски кусался, но ты все равно его носил.

— Хищный шарф? — заинтересовалась старшая де Ре. — Можно поподробнее?

Виктория ее не услышала.

— Помнишь… - она осеклась, шмыгнула носом, — как мы выпросили у Юльки ключ от квартиры ее родаков — перед выпускным. Помнишь, как мы с тобой…

На этой не слишком загадочной фразе девица умолкла: Грегори аккуратно высвободил руки и стал раздеваться. Обычно он делал из этого настоящее представление, чтобы очередная пассия по достоинству оценила привалившее счастье. Но не теперь: ворчание сестричек де Ре нравилось ему еще меньше, чем претензии ненормальной.

Когда сюртук, жилет и рубашка были отброшены на скамью, Дракон продемонстрировал руки:

— Ни-ка-ких шрамов! Видите?

— Ой. Ошиблась. Я — из другого мира и первый день, извините!

Грегори думал, что худшее — позади. Оказалось, он ошибался не меньше девицы: его самолюбие получило сокрушительный хук. Вместо того, чтобы остолбенеть от вида безупречного тела лорда Дракона, незнакомка утратила интерес. Смотрела на него, как на пустое место. Потом бросилась вслед за дриадой, на ходу крикнув сестричкам:

— Да, схема шарфа… я вам нарисую, если хотите.

— Гм… любопытно, — протянула де Ре-младшая. — Штаны грузчика с рваниной и заклепками. Надо будет расспросить ее о моде, меня уже тошнит от оборок и кружев! Хочется чего-то нового, а тебе, дорогой?

Ответа не последовало. Лорд Грегори-Дракон застегивал рубашку, не попадая в петли, и тихо скрипел зубами.

Теперь он просто обязан соблазнить эту чокнутую!

* * *

Дверь категорически не желала открыться. Тори делала все, как сказала дриада. Снова и снова вставляла в прорезь замка свой жетон.

Бесполезно.

Может быть, виной тому были дрожащие от огорчения руки?.. Встреча с псевдо-Чижиковым, ее первой любовью, которая этой самой любовью не оказалась, выбила Викторию из колеи.

Теперь, ко всему прочему, ей предстояло блуждать в поисках помощи по бесконечным лестницам и коридорам. Или прилечь на полу — усталость вдруг навалилась невыносимо. Угловая башенка, куда привела ее ива, была невелика: всего на две комнаты. Тори подергала дверь напротив, постучалась — ей никто не ответил. Она прислонилась к своей двери и съехала на пол. Каменные плиты оказались неожиданно теплыми — хотя бы в этом ей повезло.

— Посижу тут, может, кто и появится… — за неимением лучших собеседников сообщила она жутковатым каменным физиономиям. Кто бы ни проектировал ИБО, с горгульями он переборщил. Таким украшениям место снаружи, но архитектор решил иначе: пристроил чудищ над дверями, окнами и бессистемно распихал по углам.

— Буду. Спать. Здесь, — вынесла себе приговор Виктория.

Дверь напротив нее скрипнула, медленно открываясь.

Усталость как рукой сняло. Тори вскочила, на всякий случай постучала еще раз и заглянула внутрь.

— Эй? Здравствуйте! У меня небольшая проблема с замком. Ну, как — небольшая… Ау? Есть кто?

Ни единой вещи не оказалось на рогатой вешалке-стойке. Каминная полка пустовала, так же как бюро и туалетный столик. У пустоты был запах: сухой, теплый, чуть спертый, с нотками лавандового мыла и легким намеком на пыль. Так не пахнут комнаты, в которых живут — разве что в ИБО принимали студентов-призраков.

Тори посетила прелюбопытная мысль. Если в стенах института функционировала телепатия, Виллоу-ива от этой мысли должна была очень долго икать. И она оказалась права: ее жетон идеально справлялся с замком. Открывал, закрывал — все, как положено. Только совсем не в той комнате!

Машинально, не задумываясь, она сняла кеды, прежде чем осматривать свои владения. Слишком часто воспитанники элитного детского дома слышали вопль: "Не сметь в тапочках по ковру!!!". А уж если ковер такой светлый, как тот, что достался ей…

Все в комнате было светлым. Нежно-розовым, бежевым, новым, но старомодным настолько, словно ее поселили в декорациях фильма о девятнадцатом веке.

— Викторианщина для Виктории, — тихо фыркнула Тори, отдернув штору.

Неприятности с замком, встреча-разочарование и остальные печали вылетели из ее головы. Комната выходила окнами не в сад — на море.

Виктория смотрела, как солнце медленно опускается в воду, и с каждым глотком напоенного вечерней свежестью воздуха все больше осознавала: "Я — дома".

Здание ИБО осталось очень довольно своим решением. А другой студент и с видом на сад поживет, авось не зачахнет.