Потому он ответил ей отказом. Ответил, что им не стоит этого делать.

Каким же он был глупцом! И еще большим глупцом, потому что страдал, узнав, что она никогда его не любила. Просто хотела заполучить королевскую особу. Любую.

Но он выучил урок и научился быть жестоким.

— Выпей что-нибудь, — сказал он.

Стоило ему это произнести, как возле бара материализовалась стюардесса.

— Что пожелаете? — спросила она.

— Если можно, минеральной воды, — ответила Элоиза.

— Минеральной воды? — повторил он. — Прошу, не стесняйся продегустировать что-нибудь посерьезнее.

— Я нечасто пью.

И снова она его удивила. Он представлял другое. Женщины, которую он рисовал себе, похоже, не существовало. Он воображал Элоизу с фигурой ее матери, с ярким макияжем и изысканным вкусом по части одежды. По его мнению, во время полета она станет изображать смертельную скуку, активно поглощать содержимое его бара и требовать, чтобы он детально расписал, как именно ей оплатят потраченное время.

Но она выглядела иначе. Разговаривала иначе и вела себя совсем по-другому. Винченцо редко в чем-то ошибался, но с ней ошибся.

— Если ты пьешь только по особым случаям, то сейчас случай как раз особый. Мы с триумфом возвращаемся в Ариосту, разве не так?

— Не уверена, что возвращение в Ариосту можно назвать триумфом.

Винченцо дал знак стюардессе, и та наполнила шампанским два бокала. Она принесла их на подносе. Винченцо взял бокалы и один передал Элоизе.

— Ты не чувствуешь триумфа, Элоиза? Ты садовод. У тебя есть дом. Ну, по крайней мере, в чьем-то представлении это дом. Разве ты не довольна собой?

Винченцо поймал себя на том, что ему не терпелось узнать о ней больше. Он не провел детального расследования относительно ее жизни, прежде чем отправился ее искать, что ему было несвойственно. Обычно он всегда и ко всему готовился заранее, чтобы знать все ответы. Владеть ситуацией. Но не сомневался, что Элоиза Сент-Джордж не способна его удивить. Что она как мать. Яблоко от яблони. Так зачем что-то о ней узнавать?

— Мои достижения вряд ли способны внушить моей матери чувство гордости, — ответила Элоиза и пригубила шампанского.

Она будто бы удивилась вкусу напитка, и Винченцо подумал, что она либо правда очень хорошая актриса, либо действительно редко пьет. Он полагал, что дело все-таки в актерском мастерстве.

— Ты знаешь, какого я о ней мнения, — сказала она.

— Думал, что знал, — ответил он. — Но я думал, что и тебя знаю.

— Я никогда не лгала тебе, Винченцо, — мягко произнесла она. — Что бы ты ни думал.

Ее взгляд был искренним, и эта женщина, сидевшая напротив него, совсем его не удивляла. Он создал образ Элоизы, надеясь изгнать из памяти девушку из своего прошлого. В воображении он сравнивал ее с ее матерью. Но если бы той ночью, когда она поцеловала его, на миг оказавшись в его объятиях, прежде чем он велел ей уйти, если бы тогда он попытался представить себе, кем она станет в будущем, то с легкостью увидел бы женщину, сидящую сейчас напротив него.

Он тут же задавил в себе эту мысль. Она была приятной, но все же мыслью, и не более. И он прекрасно знал, как мастерски умеют некоторые люди дурачить других. И хотя никогда не отождествлял себя с этими «другими», однажды Элоиза уже обвела его вокруг пальца. Больше такого не случится.

— Ложь или правда… Теперь все едино.

— Не для меня. Я не хочу общаться с человеком, который презирает меня.

— Тем не менее ты согласилась мне помочь. Зачем согласилась, если не хотела ехать? И если так меня ненавидишь.

— Я не сказала, что ненавижу тебя.

Его взгляд будто пронзил ее, и Элоиза покраснела.

— И напрасно, — произнес Винченцо.

— Почему? Потому что ты меня ненавидишь? Прости, что не отвечаю тебе взаимностью.

— Я не ненавижу тебя, Элоиза. Если бы ненавидел, то обошелся бы без твоей помощи. Но мне хотелось бы знать, каковы твои мотивы.

— Мне всегда казалось, — произнесла она, глядя поверх бокала, — что мы с тобой похожи, Винченцо. — Ты всегда был так же безразличен своему отцу, как я своей матери. Мы оказались пешками в их играх. И потому стали друзьями. Я, девочка из Америки, не знавшая прежде, что принцы бывают вне сказок. И ты, наследник трона своей страны. Ты был мне не безразличен. Именно дружба с тобой помогла мне выжить. А потому сейчас я с радостью готова побыть твоим другом.

Эти слова укололи подобно кинжалу.

— Другом, — повторил он.

— Только прошу, не вгоняй меня в краску, — попросила Элоиза. — Не будем говорить о том случае.

Вот теперь он был просто в ярости, и еще ему было немного стыдно. Он не такой. Он не из тех людей, что идут на поводу у эмоций. Он не такой, как его отец. И все же он не мог сдержаться.

— Ты имеешь в виду нашу последнюю встречу, когда я заплатил тебе? Или ту ночь, когда тебе было восемнадцать и ты…

Он взглянул на стюардессу и жестом велел ей уйти.

Женщина удалилась в помещение для обслуги.

— Ту ночь, когда ты так бесстыдно накинулась на меня?

— Ну конечно, я была такой бесстыдницей, — сказала она. — С моим-то огромным опытом обольщения. Поцеловала тебя, расплакалась и сказала, что люблю.

Отчасти Винченцо был удивлен, что она это помнила. Но на самом деле так и было. Впрочем, он в любом случае упомянул бы тот вечер. Так что, наверное, она просто решила идти в атаку первой.

— Я почти этого не помню, — солгал он. — На меня бросались многие женщины, Элоиза. Ты всего лишь стала одной из них.

Ее это явно задело, и на миг