Винченцо пожалел о сказанном. Боль в ее взгляде не казалась поддельной. А если была неискренней, то Элоиза очень искусная актриса.

— Тогда все к лучшему, — ответила она, вновь пригубила шампанского и откинулась на диване, плотно сдвинув колени. На ногах ее были белые кроссовки, она ссутулилась так, будто хотела стать меньше. Закрыться в себе.

Минуту он пристально смотрел на нее. Голова ее была повязана красным платком, а волосы закручены в старомодный пучок. Светлая голубая рубашка с пуговицами была стянута в узел на животе, что ярко подчеркивало ее аппетитные формы и узкую талию. Брюки были красными, одного оттенка с платком. Она выглядела, как девушка из рекламы пятидесятых годов, в любой момент готовая к тому, что ею овладеют. Все, что ему нужно было сделать, — это расстегнуть ее рубашку. Вне всяких сомнений, она обладала внушительным бюстом. Так жаль, что рубашка застегнута.

И эти мысли смущали Винченцо. Смущало то, что он сидел напротив нее, пытаясь прикинуть в уме, сколько пуговиц нужно расстегнуть, чтобы увидеть ее грудь во всей красе. Элоиза казалась скромницей. На ней не было макияжа. Но кожа ее была чистой, а глаза — небесно-голубыми. Губы бледно-розовые. Пухлые. Верхняя чуть закруглена и немного полнее нижней.

Все это он помнил. Цвет ее глаз. Форму рта. Но лицо ее в те дни было худощавым. Теперь оно округлилось. Высокие скулы, но не излишне выдающиеся. Ему нравилось то, каким стало ее лицо, и вряд ли оно могло не понравиться любому мужчине.

Правда была в том, что она стала дивным созданием. Он вполне мог бы устоять перед девушкой, которую ожидал увидеть. Но он не ожидал встретить ту женщину, которой она стала в реальности. Хотя и это могло быть уловкой.

— Расскажи мне о своих нынешних связях.

— Моих… связях?

— Любовниках. Работодателях.

— Я садовод. Хотя сейчас в поиске нанимателя.

— В поиске нанимателя?

Винченцо не был уверен, какой именно смысл она вкладывала в эту фразу.

— До прошлого месяца я работала на большом участке. Но владелец продал его, и… — Она с болью прикрыла глаза. — Теплицу, которую я обслуживала, решили ликвидировать. Я вложила в нее столько труда! Там были прекрасные растения, и теперь все исчезло. Потому что кому-то захотелось новый бассейн. У меня были деньги. Достаточно, чтобы не искать работу сразу. Пришло на ум создать собственную теплицу. Пока не успела. Но у меня остаются планы на этот счет.

Винченцо не мог удержаться. Не мог не спросить.

— Почему? — Он пытался вспомнить, испытывала ли она какую-то особую тягу к цветам и растениям прежде, когда он ее знал. Но ничего такого на ум не приходило. — Почему садоводство? Почему у тебя возник интерес именно к этой профессии?

— Мне нравится выращивать растения. Нравится делать мир чуть более красивым. Я вовсе не хочу быть скандальной знаменитостью. И знаешь, даже если я ею стану, все равно это не важно. Обо мне очень быстро забудут. Я просто вернусь к своему саду. Я хочу жить по собственным правилам. Знаю, ты, вероятно, не веришь мне. Но это так. Моя мать контролировала все в моей жизни. Мои мысли, мои действия. Что я ела и что носила. А мне нравится быть собой. Нравится что-то давать миру, а не только брать.

Похоже, Элоиза не собиралась отвечать на его вопрос. Интересно, не был ли ее любовником владелец особняка, в котором она работала прежде. Такое вполне вероятно. И она не просто потеряла работу, а ей дали отставку. И что нового богача она еще просто найти не успела. Ее, похоже, мало заботили деньги, и хотя Винченцо знал, что его отец дал ей какую-то сумму и она якобы зарабатывала на жизнь сама, но вряд ли этого ей хватило. Особенно на тот образ жизни, к которому она привыкла.

И все же, глядя на нее, он не мог до конца понять, какой именно образ жизни она вела. Ту одежду, в которой она сейчас, брать в расчет не стоило. Это одежда для сада, и едва ли сей наряд мог отражать ее истинное финансовое положение. Кроме того, то, что женщине нравится копаться в грядках, не означает, что она не может быть полна сюрпризов.

— Ты допила шампанское?

— Полагаю, что да.

— Тогда пойдем примерять наряды.

— Наряды?

— Я же говорил, мы подгоним под твою фигуру платья.

— Ах да, но я…

— Вся одежда у меня в кабинете. Портной уже ждет.

— Я даже не знаю, что сказать. С меня в жизни не снимали мерки на высоте тридцати тысяч футов.

— Мы пока только набираем высоту.

Элоиза улыбнулась:

— Ты прав.

Он поднялся и протянул ей руку. Она взглянула на него, словно на акулу.

— Ты не должна бояться, когда я касаюсь тебя. Тебе стоит привыкнуть.

Ее глаза округлились.

— Привыкнуть?

В этот миг Винченцо казалось, что Элоиза просто над ним подтрунивает.

— Чтобы выглядеть естественно, — пояснил он.

Прищурившись, она взяла его за руку, и прикосновение к ее мягкой бархатной коже было сродни удару под дых. Как бы ему хотелось оказаться в объятиях этих рук! Ее наряд мог показаться безвкусным, но, как опытный мужчина, он отлично понимал, какое прекрасное женское тело скрывалось под одеждой. Сколь божественной будет ее нагота.

Элоиза не была безвкусной. Она была воплощением сексуальности. И он хотел заняться с ней сексом. Очень хотел. Его это бесило. Раньше он полагал, что у него к ней иммунитет. Не сомневался в этом. Он цеплялся за воспоминания. О том моменте, когда узнал, что она была с его отцом. Это поможет ему держать дистанцию. Нельзя упрощать ей задачу. Позволять себе хотеть ее. И нельзя позволить себе забыть.

Они вошли в кабинет, и она глазам не поверила.

— Невероятно! — произнесла она. — Я понятия не