Она стояла раздетая, даже не пытаясь прикрыться подплотоядными взглядами мужчин. Один из вошедших демонстративно подошел к двери изапер ее изнутри. Она поняла, что любое сопротивление бесполезно, все трое былихорошо подготовленными, тренированными мужчинами. Она с ними не могласправиться.

— Выходи, — предложил ей Никита, — посмотрим, какая ты вделе.

Она наклонилась, словно пытаясь поправить тапочки, и, вдругподняв их, с силой ударила Никиту в лицо. Тот дрогнул, на миг растерялся. Онаоттолкнула второго и резко бросилась в двери. Но мимо третьего ей пройти неудалось. Ее схватили, бросили на скамью. Трое здоровых мужчин не оставили ейникаких шансов. Ее насиловали грубо, намеренно причиняя боль. Особенно старалсяНикита, попросту измывавшийся над ней. Сначала она дико сопротивлялась,кусалась, кричала, отбивалась. Но уже после первого мужчины затихла, сненавистью глядя в потолок. Третий долго колебался, прежде чем приступить кделу, настолько безжизненной и холодной она выглядела. Но, понукаемыйнасмешками со стороны Никиты, он все-таки решился. Изо рта у него пахлоособенно мерзко, и она отворачивалась, чувствуя на себе его тяжелое тело.

Потом они ушли, и она, поднявшись, снова встала под душ. Онасама удивлялась собственному поведению. Она не плакала, не кричала, непричитала. Просто судорожно мылила и мылила свое тело, словно пытаясьизбавиться от грязи, в которую ее швырнули. В этот вечер она приехала домойзначительно позже обычного.

Юра был уже дома. В перерывах между интенсивными курсамилечения он появлялся дома, непривычно притихший и всегда загадочно улыбавшийся.Он научился неплохо готовить, гораздо больше теперь занимался с сыном, который,видя состояние отца, пытался его подбодрить.

В этот вечер она не стала ужинать. Сославшись на усталость,сразу же отправилась спать. Когда ночью она вдруг почувствовала на своей грудируку Юрия, то, судорожно вздрогнув всем телом, попросила его:

— Только не сегодня.

— Хорошо, — печально согласился он. За все годы ихсупружества она впервые отказала ему. Но Юрий не стал настаивать, а,повернувшись к стене, довольно быстро уснул. А она еще долго лежала с открытымиглазами, словно решая, что именно ей теперь делать.

На следующее утро она появилась в зале, как обычно,подтянутая и спокойная. Она слышала сальные шуточки за спиной, грязныепредложения, но не реагировала на них, держа себя холодно и отчужденно. Такпродолжалось три дня. В конце третьего дня, выждав момент, когда Никита осталсяодин, она вошла в раздевалку, захватив с собой довольно тяжелую швабру. Он дажене понял, в чем дело, когда она резко ударила его под дых. Задохнувшись, он селна пол. Потом она долго избивала его, стараясь попасть по лицу. И лишь когда онперестал кричать, она выбросила швабру и вышла из раздевалки.

Никиту увезли в больницу, а Федору Дмитриевичу пришлосьприложить немало усилий, чтобы замять этот скандал. Все догадывались, ктоименно так отделал Никиту, но никто не решился сказать об этом ни руководствукомпании, ни прибывшим для разбирательства сотрудникам милиции.

А на следующий день Катерину вызвал начальник службыбезопасности. В прошлом он служил в КГБ, дослужился до генерала. Сейчас онсидел в своем кабинете, грозно глядя на стоявшую перед ним женщину.

— Я все знаю, — сказал генерал. — Все, — подчеркнул онименно это слово, давая понять, что ему известны мельчайшие подробностиповедения собственных сотрудников.

— Мы уволим их всех, — продолжал генерал, — всех троих. Но иты должна нас понять. После случившегося ты не можешь работать в нашейкомпании. Надеюсь, это ты понимаешь?

— Понимаю, — кивнула она.

— У тебя большая семья?

— Муж, сын.

— Говорят, муж у тебя…

— Это мои проблемы, — довольно невежливо перебила онагенерала.

Тот с интересом взглянул на нее.

— Ну-ну, — сказал он. — И как только они решились на такое…В общем, так. Работать у нас ты не будешь. Но без работы не останешься. Одинмой старый знакомый ищет специалиста для какой-то важной работы. Ему как разнужна хорошо стреляющая женщина. Скажу тебе честно, не знаю для чего и не хочузнать. Но гонорар они обещают выплатить солидный. А кто может быть лучше, чемчемпионка мира по биатлону. Ты согласна?

— Что я должна делать?

— Не знаю, — раздраженно сказал генерал, — и учти, что тебесовсем не обязательно соглашаться. У нас есть место на базе. Это, правда, загородом, но не очень далеко. Нужно ехать на электричке. Если захочешь, мы тебятуда и переведем.

— Спасибо, — поблагодарила она, продолжая стоять. Он непредлагал ей садиться. Генерал вообще не любил фамильярностей в общении ссотрудниками.

— Где я могу увидеть вашего знакомого? — деловито спросилаона. — Куда мне ехать?

— Они обычно присылают свою машину. — Он с интересомпосмотрел на стоявшую перед ним женщину. — Значит, ты его одна так измордовала?Ну-ну, молодец. Дала настоящий урок стервецу.

Женщина стояла перед ним, глядя прямо в глаза. Стояла имолчала. Генерал чуть смутился, поднялся.

— Машина будет через полчаса, — отрывисто сообщил он, —можешь идти. И помни: если тебе не понравится, можешь вернуться. Что-нибудьпридумаем… Я тебя всегда приму обратно.

Она кивнула головой в знак благодарности. Ни на какие словауже не оставалось сил. А через полчаса действительно приехала машина…

— Мне говорили, что вы были чемпионкой мира по биатлону, —сказал человек без лица, сидевший напротив нее за столом. Вернее, лицо у негобыло. Но столь бесцветное и блеклое, что его невозможно было запомнить. Такоебывает у специально натренированных филеров, призванных работать в службенаблюдения, не обнаруживая своей заинтересованности в поведении объекта. Она незнала таких нюансов, но ее поразила именно бесцветность собеседника.

— Была, — призналась она, — но только в эстафете. Виндивидуальных гонках я выигрывала лишь чемпионат Союза.

— Какая разница? — Он пожал плечами. — Меня не интересуеткачество вашей биатлонной подготовки или количество медалей. Меня волнуеттолько один вопрос: как именно вы стреляете?

— Нормально. — Она была удивлена. Этот тип должен был знать,что чемпионом мира даже в эстафетной гонке вряд ли могла стать спортсменка,плохо стреляющая на дистанции. Такую просто не включили бы в сборную.

— Поедем в тир, — предложил человек без лица, — мы должныубедиться, как именно хорошо вы стреляете.

— Зачем? — Она не удержалась от вопроса, хотя почему-топонимала, что вопросов задавать не следует.

— Нам нужна женщина примерно вашего возраста, которая сумеетаккуратно выстрелить, — пояснил ее собеседник.