— Ладно-ладно, не кипятись, — примирительно промолвил режиссер. — Забей.

— На что забить? — подозрительно осведомился Спиридонов, косясь на него.

— Наш оператор сегодня не в духе, — заметила Надя Васе на другом конце съемочной площадки. — Сценаристка его отшила.

— Сценаристка — это которая?

— Да вот она. — Немного удивившись, Надя показала ему Марину, которая стояла в толпе недалеко от Барщака.

— Это в шортах, что ли?

— Да нет, та, которая в синем платье. Видишь?

— И что она тут делает?

— Славу не устроил сценарий, и он ее вытащил, чтобы переписать некоторые сцены. Прямо на ходу… — Надя поколебалась, но потом все же спросила: — Как вчера гонки прошли, хорошо?

— Гонки?

— Ну, вы вроде с Наташей наперегонки ездили, нет?

— А, это! Фигня, я ее обогнал. Да и ездит она на мотоцикле хреново. Продюсер сегодня на меня наорал…

— С чего это?

— Ну, типа мы не имели права этого делать. Если она упадет с мотоцикла или я разобьюсь, что со съемками будет? — Вася пожал плечами. — Я ему сказал, что никакой опасности не было, но он стал орать еще громче. Достал…

— А я бы хотела увидеть, как ты гоняешь, — прищурилась Надя.

Вася скользнул безразличным взглядом по ее многочисленным сережкам, по пирсингу и как-то враз посмурнел. Надя закусила губу, сердясь на себя.

— Вася! — бодро закричал Голубец. — Наташа, Коля, Леонид Юрьевич! Репетируем!

…Актер Андрей Глазов, который заменил попавшего в цепкие объятия зеленого змия Дымова, прибыл вечером. Он попросил пару часов на то, чтобы прийти в себя, а потом Марина в номере продюсера пересказала ему сценарий и передала распечатку сцен с репликами, которые надо было выучить уже к завтрашнему дню.

У Глазова было мясистое лицо, в жизни не слишком выразительное, и холодные карие глаза.

Темные волосы он тщательно подкрашивал и неизменно зачесывал назад со лба. Вот лоб у него был хорош — высокий, красивый, но остальные черты больше напоминали прижимистого лавочника или кулака, готового удавиться за копейку.

Он играл банкиров, играл бандитов, играл вообще всяких малосимпатичных персонажей, и делал это профессионально, каждый его герой оставался в памяти. У него была постоянная группа поклонниц, состоявшая в основном из дам среднего возраста, которые боготворили его и ходили чуть ли не на все его спектакли. О нем поговаривали, что он скуп, злопамятен, своего не упустит, и вообще человек не слишком приятный, но обязательный и в работе не создающий проблем. Как такой вроде бы малосимпатичный тип ухитрился пять раз жениться и завести семь человек детей, оставалось загадкой. Еще загадочнее казалось то, что бывшие жены, каким бы скверным ни было расставание, через некоторое время порывались обязательно к нему вернуться и в интервью расточали «милому Андрюше» такие похвалы, что читатель поневоле начинал думать, что у них не все дома, раз они разошлись с таким чудесным, обаятельным и замечательным мужчиной. На Марину он произвел впечатление абсолютно закрытого, непроницаемого человека, и она ломала себе голову, гадая, чего от него можно ожидать.

Похоже, Барщак тоже был не вполне в нем уверен, потому что сказал:

— Слышь, Андрей… Ты, конечно, в курсе, что главную роль играет Наташа…

Однако Глазов оставался все так же непроницаем.

— В общем, я хотел тебя попросить… Ну, ты сам понимаешь… Мы и так отстаем от графика — из-за Дымова… Нам ни к чему лишние неприятности.

— Это все? — спокойно спросил Глазов. — Если так, то я пойду к себе в номер, учить роль.

И он удалился — высокий, спокойный и по-прежнему непроницаемый, как сфинкс. Ах, актер, в восхищении подумала Марина. Ну актер!

Когда сценаристка, получив очередные ценные указания по переработке, тоже удалилась, Барщак налил себе выпить и, не удержавшись, сказал Володе:

— Черт его знает почему, но у меня такое ощущение, что мы влипли… Вроде актеры нормальные, и Наташа особо не капризничает, и дождя нет… но мне все время кажется, что вот-вот случится что-то скверное. Не понимаю, в чем дело…

— Да ладно тебе, — пожал плечами Володя. — Будто ты не знаешь, что начало съемок — самое тяжелое… Надо вкатиться в процесс, а дальше все пойдет само собой. Через месяц ты и думать забудешь про свои заботы…

Однако последующие события показали, что он оказался плохим пророком.

Следует отдать Спиридонову должное, он нашел оригинальный способ отомстить несговорчивой Марине. Поговорив с Наташей, оператор убедил актрису, что ее реплики никуда не годятся, и посоветовал довести это до сведения продюсера. Вслед за Наташей диалоги резко разонравились Николаю, чей роман со звездой был в самом разгаре. Барщак обрадовался, что актеры оказались на его стороне, и стал требовать изменить все, причем так, чтобы не менять костяк сценария.

Рыжая Лариса Панова, которой было абсолютно все равно, какие реплики и как произносить, тихо посмеивалась про себя, наблюдая за действиями оператора. Наташа, которая дала себя уговорить, что сценарий вообще никуда не годится, теперь капризничала на каждом шагу. Николай во всем поддерживал ее, и даже то, что Вася, Варлицкий и Глазов заняли нейтральную позицию, не могло повлиять на ход дела. Продюсер окончательно вообразил себя творцом сценариев и предлагал варианты один диковиннее другого, то и дело упрекая Марину, что она не умеет работать как следует. Голубец стал злиться и терять терпение, а тем временем назревали плановые съемки в Бекетовском замке.

— Все, блин, из-за этой сценаристки, — пожаловалась Зинаида Ларисе. — Чего пошла на принцип, спрашивается? Ее бы не убыло, а у него бы не отвалилось…

И, так как она питала склонность к крепким выражениям, она не удержалась и почти беззлобно добавила несколько ругательств.

Лариса только хихикнула.

— Да ладно, если съемки продлят — нам больше заплатят, — сказала она.

— Ну так вы актеры, у вас оплата иначе считается, — фыркнула Зинаида. — А нам платят сразу за все съемки. Охота безвылазно тут торчать, смотреть на эти небоскребыши…

Так языкастый Спиридонов прозвал дома в новом районе города, которые героически пытались походить на небоскребы.

…Глядя на «небоскребыши» за окном своего номера, Марина пыталась в который раз переписать диалог героев в замке, чтобы новый вариант устроил и Барщака, и актеров. Продюсер настаивал на первой фразе: «Мне нужно с тобой поговорить». Эта фраза отдавала фальшью так, что начинало ломить скулы, и Марина скрипнула зубами, набивая ее на клавиатуре своего ноутбука.

В дверь постучали.

— Войдите! — рявкнула Марина.

Она была уверена, что это Володя, или один из многочисленных ассистентов, или посланник от продюсера, который срочно требовал ее к себе.