После краткого выступления перед камерами канала ARD мы покинули территорию Верховного суда. В неподалеку расположенном бюро доктора Видмайера я позвонил жене. Она обрадовалась, узнав, что я, по крайней мере, на свободе. Я узнал, что сотрудники БКА вплоть до вечера 4 октября безуспешно искали в нашем доме контрабанду. Тем временем сотрудники бюро доктора Видермайера пытались организовать мое возвращение в Берлин.

Госпожа Мюллер, адвокат в канцелярии отвезла меня во франкфуртский аэропорт. Она уже забронировала для меня билет в авиакомпании «Пан ам». Так как у меня не было больше документов, она подтвердила мою личность и провела через паспортный и таможенный контроль «Пан ам», которые как раз в это время ужесточили требования к безопасности. В аэропорту Тегель меня ждали после моей Одиссеи Бригитта и дети.

Против приказа об аресте

25 октября 1990 года мой адвокат доктор Видермайер передал генеральному прокурору Александру фон Шталю многостраничный письменный документ, в котором он указывал на недопустимость уголовного преследования. учитывая конституционные и международно-правовые нормы, и обращался с ходатайством об отмене приказа об аресте.

Видмайер и Шталь встретились для обсуждения этих вопросов. Генеральный прокурор считался сторонником амнистии, но в данном случае у него были иные намерения. Он подозревал меня в том, что я продолжаю поддерживать структуры Главного управления разведки, удерживая угрозами и давлением своих подчиненных от того, чтобы они не раскрыли внутренние дела и источники. Мысля стереотипно, он полагал, что мы могли бы передать информацию о наших источниках в другие службы, имея в виду КГБ.

А затем фон Шталь нанес более серьезный удар. Он уже тогда мог сказать, что, учитывая только занимаемые мною руководящие посты в Главном управлении и, наконец, будучи ее шефом, он должен был бы требовать на процессе лишения свободы сроком от 5 до 6 лет. Когда начальный этап расследования даже еще не начался, он уже определился с мерой наказания. Теперь же он последовательно продолжает свои действия, отказывая в ходатайстве об отмене ареста.

В решении судьи Верховного суда ФРГ от 30 января 1991 года я не прочитал ничего нового. Конституционные и международно-правовые нормы не являются достаточным основанием для прекращения уголовного преследования в случае, если речь идет о секретной агентурной деятельности в соответствии со статьей 99 уголовного кодекса.

Но при более внимательном рассмотрении я обнаружил интересные и заслуживающие внимания замечания судьи, основная часть которых была принята решением Федерального Конституционного суда в 1995 году. Чем больше я читал, тем более захватывающим это становилось. Помимо прочего там значилось: «Применение положений конституции в период с 3 декабря 1990 года при рассмотрении приписываемых обвиняемому уголовно наказуемых действий в соответствии со статьями 3 и 9 УК кажется сомнительным». Другое предложение привело меня буквально в состояние шока: «Поэтому принятие адекватного решения кажется возможным, учитывая закон об амнистии».

Я полностью был согласен и со следующим отрывком: «О дальнейшем уголовном преследовании бывших руководящих сотрудников секретных служб ГДР стоит задуматься и по другим причинам. Если даже присоединение ГДР ничего не изменило в международно-правовом статусе государства Федеративная Республика Германия, нельзя оставлять без внимания изменения состава федеративного государства ФРГ.

ФРГ, приняв в свой состав ГДР, увеличила количество федеральных земель до 16. На территории пяти из этих земель указанные сотрудники секретных служб занимались разрешенной тогдашним государством ГДР, более того — обязательной деятельностью. И в этой ситуации объединение ничего не изменило. Таким образом, уголовно наказуемые действия были направлены только против одной части (11 земель) нынешней ФРГ».

Несмотря на то, что приказ о моем аресте оставался в силе, меня взбодрили эти мысли. У меня снова появилась надежда на справедливое решение. Стало ясно, что федеральная прокуратура и судья не будут выступать единым фронтом. Здесь каждый играл свою демократическую роль.

Без компромисса

С января 1991 года я находился в постоянном контакте с доктором Иоахимом Вагнером, исполняющим обязанности главного редактора NDR и руководителем известного политического журнала «Панорама». Он много раз навещал меня в Берлине и предлагал помощь в решении «нашей проблемы». Кто за этим стоял и какие у Вагнера были мотивы — оставалось пока неясным. Вагнер намекал на тесные контакты с федеральной прокуратурой и говорил об их готовности пойти на компромисс. Он поспособствовал организации встречи в Карлсруэ.

Я использовал любую возможность, чтобы защитить своих бывших сотрудников и, конечно, себя. Вагнер гарантировал достойное обращение с нашими информаторами, отсутствие приказов об аресте, небольшие наказания и неприкосновенность руководящим согрудникам, если они раскроют какую-либо информацию. Все эти вопросы должны были быть детально проработаны во время нашей встречи. Тогда я смог бы прояснить кое-что для себя.

2 мая 1991 года мы с моим адвокатом доктором Видмайером стояли перед огромным зданием федеральной прокуратуры на Херенштрассе в Карлсруэ. Я хотел использовать любой шанс.

Руководитель отдела шпионажа доктор Мюллер принял нас в своем кабинете и представил нас федеральному прокурору Лампе и главному государственному обвинителю Колхазе. Доктор Мюллер начал разговор с курьеза. Он утверждал, что знал меня в течение многих лет по фотографии. Якобы я появился в 1978 году с Маркусом Вольфом в Стокгольме. «Он называл себя доктором Кремером, а Вы представлялись доктором Ленкхайтом». Боже мой, думал я, они до сих пор это не поняли. После своего перехода в 1979 году Штиллер думал, что узнал меня на этой фотографии, и передал эту информацию для протокола в федеральную разведывательную службу.

Доктор Мюллер, казалось, был немного разочарован, когда я сказал ему, что в это время я не был в Стокгольме ни как доктор Ленкхайт, ни как Вернер Гроссманн и уж тем более не с господином Вольфом. Нарочно не придумаешь: шеф разведки и его заместитель вместе в зоне проведения операции. Нельзя нарушить столько правил конспирации одновременно.

Небрежно выполненная работа западногерманских следственных органов. Даже после развала ГДР, когда западные службы получили доступ ко всем архивам, они не занялись разведывательной деятельностью, а продолжали верить своим старым легендам.

Таким образом попытка разрядить обстановку полностью провалилась. Однако это явно не играло никакой роли — три господина избрали жесткий метод обращения. Начал доктор Мюллер. Он никогда не говорил с доктором Вагнером о