Обычные люди в большинстве своем изо всех сил сопротивляются рабочей нагрузке, выходящей за сорок часов в неделю. А профсоюзные деятели добиваются ее дальнейшего сокращения. В то же время серьезные ученые не считают из ряда вон выходящим круглосуточную вахту, включая и выходные. Для прогресса человечества это просто прекрасно, зато пагубно отражается на семье и воспитании детей.

Даже Сэнди Рейвен, который с неподдельной страстью и самыми благими намерениями клялся у алтаря в верности семейным ценностям, все больше вовлекался в бег наперегонки со временем и конкурирующими лабораториями в поисках средства от рака печени.

Надо признать, в качестве отца Сэнди не с кого было брать пример. А почитать что-нибудь на эту тему у него попросту не хватало времени. Но, будучи дочерью профессора, Джуди без труда приспособилась к роли профессорской жены.

По своему детству она знала, что для того, чтобы ее дочь Оливия хоть иногда видела отца, надо самой привозить ее в лабораторию. Так она и поступала. Причем в любое время дня и ночи. Даже кормила малышку грудью в кабинете мужа.

Грег Моргенштерн с восторгом наблюдал, как его внучка осваивает свой манеж рядом с лабораторной кофеваркой. У Джуди в связи с этим возникла новая идея.

Как-то, вернувшись домой, Сэнди обнаружил, что гостиная претерпела полную перестановку.

— Бог мой! — ахнул он. — У нас что тут, детский сад?

— Угадал, — прощебетала Джуди. — Мы с двумя другими женами твоих коллег решили организовать для детей группу. Мне, конечно, выпало преподавать музыку.

— Замечательная идея! — похвалил Сэнди. — Двух зайцев разом.

— Это ты о каких зайцах говоришь?

— О вас с Оливией, — рассмеялся он и обнял семейство. — Пока мы не закончили проект, жизнь так и будет идти кувырком. Теперь, по крайней мере, я буду чувствовать себя меньше виноватым, что бросаю вас так надолго.

По воскресеньям семья совершала традиционную вечернюю прогулку. Ужинали в каком-нибудь заведении с национальной кухней — чаще всего в китайском ресторанчике на Фреш-понд — и старались говорить о чем угодно, только не о науке.

Однажды с ними вместе отправился отец Сэнди, приехавший на Восточное побережье на премьерный показ очередного блокбастера.

Если бы маленькая Оливия уже умела говорить, то непременно объяснила бы остальным своим родственникам, что дед Сидни — единственный из всего клана, кто умеет обращаться с детьми. Он качал ее на коленке и не переставая потчевал сказками.

— Ты моя красавица! — нахваливал он. — Вот кто у нас будет суперзвездой!

Боковым зрением Сэнди увидел лицо Джуди. Непонятно, почему, но та взирала на эту идиллическую картину с явным неодобрением.

— Пап, какие новости в Голливуде? — поинтересовался он, давая возможность своему обожаемому отцу блеснуть перед невесткой.

— Ты уж лучше спроси: что слышно о Ким Тауэр? — уточнила Джуди, намекая свекору, что ей известно о былой страсти мужа.

— Ну, как сказать, — начал Сидни, — последняя новость о Рошель заключается в том, что Эллиот Виктор, судя по всему, уходит из «Парагона». И слава богу. За свое непродолжительное правление он столько дров наломал, что теперь разгребать до скончания века.

— Плохо, — прокомментировал Сэнди.

— Ну, мой мальчик, в этой истории есть две стороны. Вот тебе самая свежая сенсация. Угадай, кто его сменит?

Сэнди выпучил глаза.

— Нет, пап, этого не может быть! Неужели Рошель будет руководить студией?

— Во-во. И она это заслужила. Три фильма, которые она сама продюсировала, принесли куда больше денег, чем девяносто девять бездарных творений Виктора.

— Фантастика! А как это отразится на их браке?

— Да никак, — ответил Сидни. — Само собой, они разведутся. Мужа заполучить намного проще, чем киностудию.

— Извините, профессор…

Карл Прахт оторвался от журнала, снял ноги со стола и поприветствовал неожиданного гостя.

— А, наш славный мистер да Коста… Рад вас видеть. А где Изабель?

— В библиотеке, — нахмурился Рей. — Почему вы спрашиваете?

— Просто из вежливости. Вы же всегда неразлучны, я и подумал…

«Вот он как со мной! — мрачно подумал Реймонд. — Такой же мужлан, считающий меня интеллектуальным паразитом».

— Входите, прошу вас, — любезно пригласил Прахт и показал рукой на кресло.

— По правде сказать, если вы не против, я бы лучше стоя…

Скрытая враждебность Реймонда несколько озадачила Прахта.

— Чему обязан честью вашего посещения? — поинтересовался он.

— Хотите сказать, что сами не догадываетесь? — язвительно бросил Реймонд и прикрыл за собой дверь.

— Честно? Нет, — ответил профессор. — Если, конечно, вы наконец не решились принять мое приглашение на должность инженера нашей лаборатории.

«Так, опасения подтверждаются. Наглец решил от меня откупиться».

— Я всегда считал, что вы хороните свои дарования, — продолжал Прахт доброжелательным тоном. — Насколько я слышал от своих коллег из Сан-Диего, при вас тамошняя лаборатория прямо-таки обрела новую жизнь.

— Благодарю. — Рей небрежно отмахнулся от комплимента. — Но я здесь по другому поводу. Мы можем поговорить как мужчина с мужчиной?

Прахт улыбнулся.

— Кафедра феминистских исследований назвала бы это иначе. Но почему бы и не побеседовать с глазу на глаз? Речь пойдет об Изабель, как я понимаю? Я заметил, что в последнее время она как-то осунулась, стала хуже выглядеть.

Рей не мигая смотрел на профессора.

— Карл, скажите мне одну вещь, — начал он, явно наслаждаясь тем, что может вот так, запросто обращаться к заслуженному ученому. — Изабель регулярно докладывает вам о ходе своей работы?

— Разумеется. Я же ее научный руководитель. А что…

— Стало быть, вам все известно, — перебил Реймонд.

Карл Прахт с озадаченным видом воззрился на него.

— Послушайте, да Коста, вы, может, перестанете говорить загадками? О чем это вы толкуете?

— Что ж, для начала давайте обсудим теорию единства сил природы и эйнштейновскую теорию эквивалентности.

Он ожидал, что при этих словах Прахт его перебьет, объявит о существовании «пятой силы» и его, Прахта, вкладе в эту гипотезу. Но физик явно не собирался этого делать. Возможно, просто хотел сначала выведать, много ли известно Реймонду.

— Хорошо, — согласился Прахт. — Начнем с этого.

— Насколько мне известно, — продолжал Рей, — вы относите себя к научной школе, признающей существование некоей «пятой силы».