— Тем убедительнее должно вам видеться наше предложение, — подхватил Мейсон.

— Позвольте быть с вами предельно откровенным, мистер Мейсон. В вашем предложении для меня есть только один сильный аргумент — время. Это тот самый случай, когда деньги экономят время, а для моих больных это крайне важно. Ответы им нужны как можно скорее, и если то, что вы мне предлагаете, позволит им выиграть хотя бы один день, значит, у меня нет морального права им в этом отказывать. Я просто обязан принять самое выигрышное предложение.

— Большое вам спасибо, доктор Куперсмит, — с чувством произнес Мейсон. И быстро добавил: — Только обещайте, что, если какой-нибудь наш конкурент предложит вам что-то более заманчивое, вы дадите нам шанс перебить это предложение.

Остаток вечера Аня с Адамом обсуждали услышанное. И оба пришли к единому мнению, что грех упускать такое выигрышное предложение.

— Позволь мне выступить с позиции женщины, — сказала Аня. — Мне это средство не поможет, но я знаю, что испытают многие другие женщины, жизнь которых постоянно омрачена сознанием собственной неполноценности.

— Да, — согласился Адам. — Многим моим пациенткам уже за сорок, и это лишь усугубляет их страдания. Ради этих женщин мы не должны тянуть. Думаю, будет правильно, если мы прямо сейчас дадим утвердительный ответ.

Адам не стал говорить Ане, насколько он тронут ее поддержкой. Он по-прежнему жалел о том, что не может облегчить ее страданий. Что ж, остается надеяться, что возможность помочь другим хоть немного ее утешит.

Наутро он позвонил Прескоту Мейсону. Тот, в свою очередь, связался с юридическим отделом корпорации. Те позвонили в юридический отдел Гарварда. Из этого упорного торга каждая сторона вышла с убеждением, что добилась для себя самых выгодных условий.

Аня с Адамом в буквальном смысле занялись бизнесом.

Обратившись в охотников, неустанно рыщущих по окутанным мраком джунглям человеческой иммунной системы, супруги Куперсмит медленно, но верно шли по следу своей добычи. Где-то среди безвредных и великодушных клеток, кружащих по человеческому организму, затаился коварный хищник, имеющий единственный злой умысел — уничтожить эмбрион, мирно зреющий в материнском чреве.

Приближался финальный акт этой драмы, и в лучших традициях Агаты Кристи убийцу надо было изобличить. Пока что он оставлял за собой некоторые улики, однако по большей части — косвенные и явно недостаточные для проведения четкого опознания.

Вот когда пригодилось мастерство химика Карло Пизани. Совместными усилиями, тест за тестом, порой изменяя исходные параметры на какие-то сотые доли процента, они искали следы невидимки. Намеки на его присутствие. Что-нибудь, что позволило бы распознать в нем объект их поиска.

Таинственное вещество было наконец найдено и подвергнуто серии испытаний в разных средах, которая не оставила никаких сомнений: выделенное вещество, гамма-интерферон, действительно оказался носителем двойственной природы — невероятно активным борцом против многих заболеваний и одновременно источником смертельной опасности для вынашивания плода.

Оставалась одна задача — уничтожить потенциального врага, но так, чтобы сохранить его жертву.

Так совпало, что открытие было сделано точно в день годовщины их свадьбы. Оба находились в лаборатории, занятые проверкой выдвинутой Аней гипотезы, что причина патологии может заключаться в ничтожном изменении структуры некоторых гамма-молекул.

Саймон Хилман на кристаллографе получил трехмерное изображение нормальной молекулы, которое затем наложили на картинку молекулы зародышевой ткани.

Аня устало нажала кнопку «ввод» и рассеянно взглянула на монитор, ожидая в который раз убедиться, что они опять чуть-чуть промахнулись.

Однако то, что она увидела, заставило ее мгновенно встрепенуться, сфокусировать взгляд на дисплее — и вскрикнуть.

Адам оторвался от своей, миллионной по счету, коробки с китайской едой и подбежал, думая, что Аня поранилась.

— Адам, смотри. Смотри!

Он уставился на экран, разинув рот.

— Господи! — прошептал он. — Ты была права. Никогда не думал, что доживу до этой минуты. Молекулы рецептора разные! Разница едва заметная, но она есть. Достаточная, чтобы вызвать эту самую патологию.

Аня молча кивнула.

У Адама помутилось в голове.

— Слушай, я не знаю, что нам теперь делать.

Аня просияла.

— Теперь будем ждать реакции научных кругов. Телеграммы из Стокгольма.

Завершающий этап отчасти принес разочарование. Теперь предстоял новый путь проб и ошибок в поисках рецептора, который единственный мог защитить величайший дар природы — ребенка.

На этом этане Куперсмиты задействовали все отделы лаборатории, распорядившись отложить на время в сторону все другие проекты, дабы совместными усилиями как можно быстрее прийти к финишной черте.

К концу осени препарат был создан — и получил название «МР-Альфа», в память о человеке, много лет назад подвигнувшем Адама на исследования в этом направлении.

«Кларк-Альбертсон», со своей стороны, поставила лекарство в ряд первоочередных разработок в плане производства и, что немаловажно, получения разрешения от ФДА — Федеральной администрации по контролю за лекарственными препаратами. Что касается Куперсмитов, то они то впадали в экстаз, то опускали руки.

— А долго ждать этого разрешения? — спрашивала Аня.

— Зависит от многих обстоятельств, — отвечал Адам, вспоминая, как когда-то приложил руку к лечению несанкционированным препаратом одного высокопоставленного лица — теперешнего своего заклятого врага, чья угроза продолжала висеть над ним дамокловым мечом.

— Иногда разрешение ФДА дается за два месяца, иногда — и за два года, — пояснил Прескот Мейсон.

— Если они будут тянуть, — заявил Адам, — я церемониться не стану и последую примеру Джона Рока.

— А кто этот Рок? — спросила Аня.

— Живая легенда, причем все, что о нем рассказывают, — правда. Он возглавлял группу, разработавшую первый оральный контрацептив, и, как и полагается, подал заявку на одобрение ФДА. Спустя какое-то время ему надоело ждать, пока сработает бюрократическая машина, и он заявился в штаб-квартиру Администрации собственной персоной, а дежурной барышне так и объявил, что приехал добиться разрешения для своего препарата. Она струхнула, кинулась звонить начальству, после чего успокоила Рока, что он получит известия из ФДА уже в ближайшее время. Доктор понял это буквально и уселся в приемной ждать. Удобно устроился в кресле, достал бутерброд и сказал: «В таком случае я тут подожду». Думаю, в истории ФДА это была первая сидячая демонстрация.

— И что самое поразительное, — подключился к рассказу Мейсон, — старик своего добился. Каким-то образом его присутствие подстегнуло чиновников, и они в тот же день выдали разрешение на его препарат.