Устроив эту триумфальную башню из игрушек и налюбовавшись еювсласть, мальчик снова вернулся к елке. Его уже давно тревожил один оченьбольшой, облитый розовым сахаром пряник, повешенный совсем невысоко на желтойгарусной нитке. Красота этого звездообразного пряника с дыркой посрединевызывала непреодолимое желание съесть его как можно скорее.

Не видя большой беды в том, что на елке будет одним пряникомменьше, Павлик отцепил его от ветки и сунул в рот. Он откусил порядочный кусок,но, к удивлению своему, заметил, что пряник вовсе не такой вкусный, как можнобыло подумать. Больше того, пряник был просто отвратительный: тугой, житный,несладкий, с сильным запахом патоки. А ведь по внешнему виду можно былоподумать, что именно такими пряниками питаются белоснежные рождественскиеангелы, поющие на небе по нотам.

Павлик с отвращением повесил обратно на ветку надкушенныйпряник. Было очевидно, что это какое-то недоразумение. Вероятно, в магазинеслучайно положили негодный пряник.

Тут Павлик заметил другой пряник, еще более красивый,облитый голубым сахаром. Он висел довольно высоко, и пришлось подставить стул.Не снимая пряника с ветки, мальчик откусил угол и тотчас его выплюнул – до тогонеприятен оказался и этот пряник.

Но трудно было примириться с мыслью, что все остальныепряники тоже никуда не годятся.

Павлик решил перепробовать все пряники, сколько их ни виселона елке. И он принялся за дело. Высунув набок язык, кряхтя и сопя, мальчикперетаскивал тяжелый стул вокруг елки, взбирался на него, надкусывал пряник,убеждался, что дрянь, слезал и тащил стул дальше.

Вскоре все пряники оказались перепробованными, кроме двух –под самым потолком, куда невозможно было добраться. Павлик долго стоял враздумье, задрав голову. Пряники манили его своей недостижимой и потому стольжеланной красотой.

Мальчик не сомневался, что уж эти-то пряники его не обманут.Он подумывал уже, как бы поставить стул на стол и оттуда попытаться достать их.

Но в это время послышался свежий шелест праздничного платья,и тетя, сияя улыбкой, заглянула в гостиную:

– А-а, наш рожденник встал раньше всех! Что ты здесьделаешь?

– Гуляю коло елочки, – скромно ответил Павлик, глядя на тетюдоверчивыми, правдивыми глазами благовоспитанного ребенка.

– Ах ты, моя рыбка ненаглядная! Коло! Не коло, а около.Когда ты отвыкнешь наконец от этого! Ну, поздравляю, поздравляю!

И мальчик очутился в горячих, душистых и нежных объятияхтети.

А из кухни торопилась красная от конфуза Дуня, держа передсобой хрупкую голубую чашку с золотой надписью: «С днем ангела».

Так начался этот веселый день, которому суждено былозакончиться совершенно неожиданным и страшным образом.

Вечером к Павлику привели гостей – мальчиков и девочек. Всеони были такие маленькие, что Петя считал ниже своего достоинства не то чтоиграть с ними, но даже разговаривать.

Чувствуя на сердце необъятную тоску и тяжесть, Петя сидел втемной детской на подоконнике и смотрел в нарядно замерзшее окно, где средиледяных папоротников мерцал золотой орех уличного фонаря.

Зловещее предчувствие омрачало Петину душу.

А из гостиной струился жаркий, трескучий свет елки, пылающейкостром свечей и золотого дождя. Слышались подмывающие звуки фортепьяно. Этоотец, расправив фалды сюртука и гремя крахмальными манжетами, нажаривалсеминарскую польку. Множество крепких детских ножек бестолково топало вокругелки.

– Ничего, терпи, казак, – сказала тетя, проходя мимо Пети. –Не завидуй. И на твоей улице будет праздник.

– А, тетя, вы совсем ничего не понимаете! – жалобно сказалмальчик. – Идите себе.

Но вот наступил желанный миг раздачи орехов и пряников. Детиобступили елку и, став на цыпочки, потянулись к пряникам, сияющим, как ордена.Елка зашаталась, зашумели цепи.

И вдруг раздался звонкий, испуганный голосок:

– Ой, смотрите, у меня надкусанный пряник!

– Ой, и у меня!

– У меня – два, и все объеденные…

– Э! – сказал кто-то разочарованно. – Они уж вовсе не такиеновые. Их уже один раз кушали.

Тетя стояла красная до корней волос среди надкусанныхпряников, протянутых к ней со всех сторон.

Наконец ее глаза остановились на Павлике:

– Это ты сделал, скверный мальчишка?

– Я, тетечка, их только чуть-чуть хотел попробовать, –сказал Павлик, невинно глядя на разгневанную тетю широко открытыми, янтарнымиот елки глазами. И прибавил со вздохом: – Я думал, они вкусные, а они,оказывается, только для гостей.

– Замолчишь ли ты, сорванец? – закричала тетя, всплеснувруками, и бросилась к буфету, где, к счастью, оставалось еще много лакомств.

Все обиженные тотчас были удовлетворены, и скандал замяли.

Скоро сонных гостей стали уносить по домам. Праздниккончился. Павлик занялся приведением своих сокровищ в порядок.

В это время в дверях детской таинственно появилась Дуня ипоманила Петю.

– Паныч, вас на черной лестнице дожидается той скаженныйГаврик, – прошептала она, оглядываясь.

Петя бросился на кухню.

Гаврик сидел на высоком подоконнике черного хода,прислонившись плечом к ледяному окну, игравшему синими искрами месяца. Избашлыка блестели маленькие злые глаза. Мальчик тяжело сопел.

В первый миг Петя подумал, что Гаврик пришел за долгом. Онуже приготовился рассказать о несчастье, постигшем их с дедушкиными пуговицами,и дать честное благородное слово, что не позже как через два дня расквитается.Но Гаврик торопливо вытащил из-за пазухи ватной кофты четыре хорошо знакомыхмешочка и сунул их Пете.

– Сховай, и будем с тобой в расчете, – тихо и твердо сказалон. – От Иосифа Карловича остаток, царство ему небесное. – При этих словахГаврик истово перекрестился. – Сховай и держи, пока не пригодятся.

– Сховаю, – шепотом ответил Петя.

Гаврик долго молчал. Наконец резко вытер кулачком под носоми сполз с подоконника.

– Ну, Петька… Будь здоров…

– А те – ушли тогда?

– Ушли. По крышам. Теперь их повсюду ищут.