Уржумов. — А я еще добавлю: не так и много ушло провизии на стол, да и все больше не со складов, а здесь, на месте добытое, так что ущерба обчеству никакого. А пользы — много. Ты хошь — не хошь, а люди тебя над собой по доброй воле главным признали, и уважение свое как могли тебе донесли. А ты цени это, да чем пенять, спасибо скажи, и не нам здесь, а всему честному народу. Ну да полно об этом, сказывай лучше, где был, что делал, поймал ли человека того.

Андрей вздохнул, и принялся рассказывать о результатах поездки. Рассказ затянулся, но все слушали внимательно, а Зоя — та, кажется, и дышать перестала. Наконец, к исходу второй кружки чая, он подошел к финалу:

— Так что утром я людям обо всем объявлю и те, кто хочет, будут готовиться к переезду. Времени осталось немного, еще неделя, может, дней десять — и лед встанет, тогда придется ждать, пока река хорошенько не замерзнет. А там — будем на снегоходе кататься туда-сюда.

— А, может, не стоит торопиться? — спросил Мелинг. — Все-таки здесь уже пообжились.

— Это, конечно, так. Но тут все же тесновато, а там — отдельные комнаты минимум на четыре десятка человек. Только вот баню нужно поставить. И еще: полтора десятка пацанов и девчонок, случись что, обороняться толком не смогут, а крепость сейчас намного важнее всего остального. Да и просто рабочие руки нужны, хоть на ту же лесопилку. К весне досок наготовим, сюда по льду утащим, тогда можно будет и стройку развернуть, каждой семье по дому выстроить. Вот, собственно, у меня и все. Да, вот еще: привез я на тех, кто здесь останется пять дробовиков и патроны к ним. Будет нужно — еще привезу. А вот с винтовками, Егор, надо бы подумать: я хочу часть забрать.

— Да забирай, не жалко, — улыбнулся лейтенант. Мы же тут сходили с ребятами к той избушке, что сгорела с оружием, да покопались там.

— И что?

— А то, что много там всего лежало. Большая часть, конечно, безнадежно испорчено, но кое-что осталось. Там, в самом низу, ящик мосинских карабинов уцелел, да ящик ППШ. Не совсем, конечно, ложи и приклады изрядно подобуглились, но это ерунда. Будет нужда, можно и новые вырезать, или, вон, через твой терминал заказать. А железо все в полном порядке. Так что забирай эти погорелые, да восстанавливай, только половину автоматов назад верни. Мы вообще все железо, что там нашли, подчистую вывезли. Глядишь, можно будет из трех-четырех горелых одну рабочую винтовку собрать. Вот патроны все пропали, подчистую. И пистолеты, они сверху лежали. Четыре «дегтяря» там было, так их жаром настолько перекорежило — даже и браться бесполезно. Опять же сталь отпустило, стволы долго не прослужат.

— С автоматами мы еще разберемся. Кстати, я так и не видел списка оружия, что вы в Мажорке натрофеили.

— Да там не так и много. Семь СВТ, четыре пистолета и, что самое ценное, два ДПМ. Зато патронов эти кадры изрядно натащили, прежде, чем спалить остальное.

— Итого у нас получается всего десять СВТ, столько же ТТ, пять «Беретт», один «глок», два ППШ и два пулемета. Не считая охотничьего оружия. В принципе, немало.

— А что за «Беретты»? — заинтересовался Черемисин.

Трофеи мы тут взяли, пять штук пистолетов и один автомат. Станислав Михайлович, вы ведь помните точно, какие были?

— Beretta 92FS, — тут же ответил заместитель.

— Вот их тебе и сержантам я привез. А что до остального оружия, то пулеметы я заберу, а остальное делить после будем, поглядим, как народ распределится.

— А у нас что, пулеметов-то и не останется?

— Вам я автоматы отдам. Погоди, Егор, что значит, «у нас»? Ты что, остаться решил?

— Ну да. Мы тут с женой поговорили, да и решили, что здесь обоснуемся. Места хорошие, люди хорошие, а культурно-бытовой уровень что здесь, что там сильно отличаться не будет. Опять же, здесь тебе ведь тоже армия нужна? Вот я армией и буду. Комната у нас и сейчас есть, а к лету Борис Тимофеич обещал и вовсе отдельный дом поставить.

Не сказать, что Андрея эта новость сильно обрадовала, но и горевать тоже повода не было. Да и, действительно, ему тут нужен человек с привычкой к дисциплине. Опять же, раз в ракетных войсках был, значит и с рацией управится.

— Ну решил, значит, решил. Какие еще у вас новости?

— Катер мы починили, — подала голос Зоя. — Эдик в Мажорке запчасти нужные нашел и все наладил, так что на озере теперь два полноценных судна.

— И мотобот залатали?

— А как же! Железо выправили, заплатки, где надо, положили, подкрасили, только вот стекла в иллюминатор не нашлось. Еще день-два и поведу Аврору в эллинг на зиму ставить. Ну да утром сами все увидите.

— Аврору?

— Ну да.

Зоя внезапно смутилась и стыдливо, совершенно по-девичьи, прикрыла полой куртки закрасневшее враз лицо.

— Название, вишь, придумала для своего кораблика, — вмешался дед. — Сколько народ-то изгалялся, сочинял, а она у Мелентьева сурика выцыганила, уж, не знаю как ей это удалось, да спозаранку и вывела на борту. Спорщики враз унялись.

— Так, вроде, Зимнего дворца у нас нет, Зоя, — поддел капитаншу Михайленко, — да и пушка на крейсере твоем не стоит.

— А вы не смейтесь, — внезапно резко ответила Зоя. — Сами, поди, знаете: Аврора — то у римлян была богиня утренней зари, свет людям приносила. Да и имя красивое, нравится оно мне.

Она вновь было смутилась, но тут же оправилась:

— Опять же, команда на Авроре — одни бабы да девки. Стало быть, и название должно быть женственное. Кораблик этот, он геройский. Коли не верите, подите, вон, заплатки на борту посчитайте. А пушка — дело наживное. Было бы еще в кого стрелять.

— Все, сдаюсь!

Безопасник поднял руки.

— Положили вы меня, Зоя Филипповна, на обе лопатки.

— А что, и названия уже все обсудили? — спросил Бородулин.

— Еще бы! — усмехнулся Мелинг. — Ты, может, еще неделю по лесам шастать будешь, а нам порядок нужен.

— И что как назвали?

— Озеро — Байкалом, а реку — Ангарой.

— Ты, начальник, вперед резоны послушай, — вновь вступил Уржумов, заметив в глазах Андрея сомнение. — Мы на этой земле жить собрались, тут, видно, и помирать будем. Но и старую землю забывать — грех великий. И так надобно сделать, чтобы и внуки, и правнуки помнили, откуда они тут взялись. А ничего крепче названий в памяти людей не держится.

— Действительно, немалые твои резоны, — согласился, подумав, Бородулин. — А