Я смотрю на часы. Пора. В это время я обычно заезжаю за Наташкой на работу. Будем делать всё, как обычно… Как обычно, мда…

Я ещё раз бросаю взгляд на часы и звоню Алику с Виктором.

— Пора, — коротко сообщаю я.

— Все готовы, — тут же рапортует Витёк. — Ждём лишь твоей команды.

Ну, что же, вот, стало быть и команда.

— Поехали, ребята!

Поехали!

Я выхожу и сажусь в тачку.

— Ну что, «он сказал поехали»? — вопросительно смотрит Алик.

— Поехали! — повторяю я.

Машина заводится и выезжает с парковки.

— Сразу домой?

— Домой, — подтверждаю я.

Мы проезжаем по улицам быстро, но у меня всё рассчитано. Я надеюсь, что всё…

Как и всегда в последнее время, мы сворачиваем и направляемся к дому кортежем из трёх машин. Две моих и одна Наташкина. Мы сворачиваем с Горького и… сердце ёкает. Стоит! Стоит аварийная машина. Вон она…

Поехали, твою дивизию!

24. Тра-та-та-та! Та-та!

Я подношу к губам рацию и пару раз щёлкаю тангентой. Щёлк… Щёлк…

— Ну, что ребята, готовы? — бросаю я в эфир.

Я знаю, они готовы и ждут команды.

— Тогда давайте потанцуем! Танго!

Название предложил Скачков. Больше бы подошло что-то вроде «Сулико». Но танго, значит танго, почему бы и нет.

Та-та-та-та та-та-та-та-та-та-та та-та-та-та…

В качестве ответа, подтверждающего готовность, выступают три «Кубани» защитного цвета с военными номерами, подлетающие к дому.

Первая проносится во двор, вторая останавливается у моего подъезда, а третья встаёт поперёк дороги передо мной, блокируя выезд.

Из автобусов выскакивают хорошо вооружённые и экипированные ратники. Знакомьтесь, дорогие гости столицы, это мой личный спецназ. Патруль времени, можно сказать, с учётом того, как мы узнали о предстоящем покушении.

Помимо «Кубаней» подъезжает ещё два чёрных микроавтобуса «Фольксваген», и из них выбегает несколько человек в штатском. Это уже не мои, это Де Ниро организовал.

Называется это всё красиво. Отработка взаимодействия с подразделениями ВМПО «Факел». Милицию привлекать было немного рискованно, имея в виду, что там слишком уж много течений и самостоятельно руководящих товарищей, что показала операция на мелькомбинате.

Из «аварийной» выскакивают три человека и бегут по направлению к Тверской, ну, то есть, к улице Горького. Бегут, но недолго. Заметив цепь из вооружённых бойцов, медленно двигающуюся им на встречу, они тут же поворачивают назад, подлетают к своей машине и забираются в кузов, вернее в будку.

Так, трое есть. Часть бойцов остаётся здесь, а другая, бо́льшая, рассосредоточивается по подъездам, подвалам и чердакам. Наблюдение ведётся с вечера и сейчас всё известно, где, кто и сколько. Но на всякий случай бойцы проходят и досматривают все возможные места дислокации противника. Досматривают и сразу зачищают.

Всё происходит быстро и технично, все действия отработаны на специальных тренировках. Для безопасности жильцов подъезды заблокированы, прилегающие к дому территории освобождены от людей, особенно от детей.

Я смотрю на представление, на это головокружительное танго, не выходя из машины. Смотрю, как слаженно и чётко работают мои парни но, на самом деле, взгляд мой обращён не сюда. Перед моим мысленным взором проплывают виды вечернего Тбилиси.

Я вижу, как по улицам едут автомобили с вооружёнными людьми, как они приезжают по известным адресам, как врываются в дома и рестораны и забирают удивлённых, взбешённых или перепуганных мужчин. Брутальных, считающих себя исключительными и непобедимыми, настоящими королями жизни. Они запихивают их в автобусы и военные грузовики и увозят в неизвестном направлении.

Тех, кто остаётся, охватывает гнев и ужас. Многие из увезённых уже никогда не вернутся, потому что признают себя ворами, а многие отрекутся и, может быть, ценой позора купят себе свободу. Жестоко, жёстко, негуманно.

Что пялишься, дура, я ведь не голый!

Я не к тебе, я не бабник, не вор!

Я террорист! Я Иван Помидоров!

Хватит трепаться, наш козырь — террор!

Если до этого на мои руки попадала только кровь злодеев, причинивших вред лично мне или моим близким, то сейчас всё немного иначе… Если не считать вот это покушение на меня и мою жену. Покушение, которое не состоялось. Думаю, теперь найдётся не так уж много добровольцев поучаствовать в чём-то подобном.

Тра-та-та- та! Та-та!

Тра-та-та- та! Та-та!

А в Тбилиси прямо в этот момент, синхронно с нашим «Танго» происходят исторические события, которые либо сделают профессию вора презренной, либо возвысят до небес. Зураб Гагринский сейчас там, Давид, Георгий и Мамука, его новые псы — тоже. Даже Уголёк с Лесовичком и Цвет находятся в столице Грузинской ССР.

Они помогут Зурабу удержать ситуацию под контролем, проведут собрание акционеров, умиротворят или укротят несогласных из младшего состава. Но, как бы хорошо ни была продумана операция, чтобы понять, какие плоды она принесёт, нужно заглянуть в будущее. А этого пока никто из нас не умеет. Даже я.

Сможет ли Зураб усмирить тех, кто останется цел, я не знаю. Наверняка начнёт со временем тянуть одеяло на себя, перестанет подчиняться, если вообще будет. Ну, посмотрим, в конце концов, это царство Цвета, вот пусть Цвет и царствует, а будет царствовать плохо, пошлём его на пенсию и поставим другого царя. А там глядишь, и Андропов созреет с антикриминальным законодательством.

Впрочем, в один момент проблему не решить, нужно ввести негативное отношение к преступности в генетический код. А для этого потребуется время, а если власть не будет на стороне народа, ничего и не выйдет… В общем, поживём — увидим.

Из подъезда выводят двоих ассасинов в наручниках и запихивают в микроавтобус. Мне они не нужны, пусть «контора» разбирается. Ещё трое заперлись в будке и не желают выходить наружу. Что же, понять можно, ничего хорошего снаружи их не ждёт, но сочувствия с нашей стороны точно не будет.

В конце концов их выкуривают. Выбивают окно, закидывают туда что-то очень едкое, и бедолаги выползают сами, в слезах и соплях. На этом всё заканчивается.

Я иду домой и звоню Наташке. Она уже ждёт.

— Ну, как? — с тревогой в голосе спрашивает она.

— Всё закончили. Жертв и разрушений нет. А ты как?

— Нормально. Мурашкиным звонил?

— Нет, — отвечаю я немного помолчав. — Тебе сначала решил позвонить.

— Позвони им, а потом снова мне, ладно?

— Ладно, — соглашаюсь я и нажимаю ладонью на рычаг.

Блин… Ладно… Подношу палец к диску и долго держу трубку не решаясь набрать номер. Длинный гудок превращается в короткие и прерывистые. Снова жму