петля. Это оказалось гораздо сложнее, чем он думал и кончики пальцев лишь слегка царапали по веревке. Джек несколько раз с силой дернулся в сторону, надеясь порвать древесную лиану, однако это привело лишь к тому, что веревочная петля еще туже впилась ему в ноги.

– Дьявол! Ведь Имани меня предупреждала о коварстве отшельников, а я так глупо попался!

Стоун еще рычал и трепыхался, рассыпая проклятия по всему лесу, когда из джунглей послышались чьи-то неторопливые шаги. Отшельники? Морху? Кровь уже прилила к голове Джека и ему вспомнилось, что однажды он где-то читал, что такая казнь через повешенье вниз головой была самой страшной. Приливая к мозгу, кровь многократно усиливала давление в сосудах, и вскоре они не выдерживая, лопались, вызывая мучительную боль. Зрение Стоуна в этот момент и вправду начало расплываться и тогда он силой воли поднял корпус к ногам, намертво сцепив руки позади них и пытаясь провести в таком положении как можно больше времени.

Вскоре показалась чья-то фигура, но из-за выступивших слез Джек видел перед собой лишь зеленые пятна деревьев и что-то светлое между ними. Наверняка это был Тихон! Белое пятно перемещалось вокруг него, словно отшельник осматривал свою жертву со всех сторон, ожидая когда она окончательно потеряет все силы. И тогда ослабевшего или даже потерявшего сознание Стоуна можно будет спокойно убить или отнести на место ритуальной казни.

Силясь изо всех сил, Джек натужно засипел. Он закрыл глаза не в силах сопротивляться гравитации земли, и приготовился к смерти. Не желая сдаваться, он всё ещё держался оцепеневшими руками за свои ноги, стараясь не отключиться. В голове вновь зазвучали голоса. На этот раз они были тихими словно шепот, но их было много. Они говорили с ним, вот только слова было не разобрать. Джек застонал от боли, потому что мука была просто невыносимой. Шепот усилился, кровь стучала в висках, словно пара шаманских бубнов. В темноте начали вспыхивать искорки и Стоун понял, что задыхается. По телу пробежала дрожь.

Он задергался, не желая расставаться с жизнью. Искорки перед внутренним взором переросли в яркие вспышки. Они хаотично метались перед ним, вспыхивая то тут, то там. Из них стали появляться какие-то образы, видения прошлого и будущего и вдруг… Стоун ощутил безмятежную тишину вокруг себя. Его мышцы расслабились, он почувствовал легкость во всем теле и словно бы испытал невесомость. Каким-то участком мозга Джек понял, что его душа начала медленно отделяться от тела. Это не было страшно. Это было… легко. И даже по своему интересно. Сознание поплыло, полностью растворяясь в темноте. Мелькнуло женское лицо. Образы начали складываться во что-то знакомое, но всю эту идиллическую картину портила одна неотступная мысль, которая засела внутри него словно заноза и пульсировала где-то глубоко внутри. Еще не время… время для чего?.. что есть время, а что тьма?..тьма вокруг…тени исчезают в полдень… тьма не выносит света…

Кутерьма из обрывочных фраз кружила в его голове создавая калейдоскоп бредовых мыслей и банальных истин. Внезапно что-то переменилось. Сладкое ватное состояние вмиг разрушилось, словно его со всей силы швырнули о землю. Джек потянулся руками, чтобы пощупать ушибленную голову и открыл глаза. Прямо над ним сидел отец Тихон.

– Еще не время, Джек. – тихо повторил он, помогая развязать веревки. – Не время умирать. Давай-ка я помогу тебе встать. Видишь как вокруг потемнело?

– Что… что вы там говорили про тьму? – хрипло прошептал Джек, чувствуя как сознание медленно возвращается к нему, а вместе с ним исчезает и наваждение. Наваждение, в котором как ему казалось было что-то очень важное. Что-то, смысл чего сейчас ускользал от него.

– Я говорил, что скоро пойдет дождь и нам бы лучше успеть добраться до хижины пока ты не вымок.

– Нет. Вы говорили что-то про то, что иногда приходиться работать во тьме, чтобы служить свету… Что-то про полдень… про свет, разрушающий тьму!

– Нет, Джек, я ничего такого не говорил. Давай руку, нам надо уходить отсюда.

– Но я же четко слышал ваш голос! Или не ваш… сотни голосов…Шуршуны! – Стоун вдруг вспомнил, что это слово произносила Имани. – Это они, да?

– Я ничего не слышал, Джек. Пойдем.

* * *

Когда пули засвистели со всех сторон, капитан Ван дер Деккен сразу понял, что это и есть тот самый момент. Момент, о котором его предупреждали. Момент, к которому он готовился.

С этими дурацкими смертельными играми, он потерял осторожность, но теперь старый пират уже полностью адаптировался и ринулся в сторону своего дома. Прокравшись мимо тел, истекающих кровью жителей поселка, Филипп осторожно выглянул из-за угла и увидел отряд примерно из двух десятков человек. Все они были одеты в странную пятнистую зелено-коричневую одежду и вооружены автоматами. Капитан знал о таком оружии и о том, сколь опасным оно было. Убийцы не оставляли в живых никого, действуя крайне жестоко и хладнокровно. Распределившись в длинную цепочку, они шли по поселку, словно прочесывая его и открывая огонь на поражение при малейшем движении.

Улучив момент, когда один из карателей свернул за угол, Ван дер Деккен выскочил ему наперерез, и ловко взмахнув своей длинной зазубренной саблей, выбил оружие из рук нападавшего. Командос из отряда Альвареса выругался, но не испугался. Выхватив из набедренных ножен длинный десантный нож, он ловко принялся крутить его перед собой, выписывая в воздухе немыслимые восьмерки и постепенно сокращая дистанцию. Боец был великолепно подготовлен и даже пару раз успел нанести мощные колющие удары, однако и рыжебородый Филипп был хорошо знаком с правилами ножевого боя. Он с легкостью парировал выпады, а потом одним филигранным жестом качнул свое тело в сторону, одновременно сделав хлесткий удар саблей. Её кончик прочертил в воздухе короткую дугу и казалось лишь слегка чиркнул по шее нападавшего. Через секунду его голова скатилась на белый песок, в то время как тело всё ещё вполне твердо стояло на ногах, сжимая в руке нож. Ван дер Деккен злобно толкнул туловище сапогом и безголовое тело с глухим звуком упало навзничь. Срубленная голова еще с удивлением смотрела с земли на пирата, в то время как сам капитан, не обращая на неё никакого внимания, уже перепрыгнул через невысокий забор.

Быстро пробравшись дворами к своему дому, Филипп не просто взбежал, он практически влетел по ступенькам своей каменной крепости и побежал на второй этаж. Железные шпоры слегка позвякивали, когда он, перепрыгивая через высокие ступеньки, вырвался в неширокий холл и пинком ноги распахнул дверь в свой кабинет. Подбежав к дальней стене, Филипп отдернул