Стоит лишь толкнуть зверя в нужную сторону, и ему конец.

«Хочешь ли ты жить?» – хотел сперва спросить оборотень, но в голове прозвучало иначе.

«Нужно ли тебе жить?»

Он зачарованно смотрел на стекающие со звериного бока кровавые дорожки.

И не мог решиться.

Овелиор ненавидел Эйвана с самого начала, а теперь решил убить. Попытается это сделать и впредь.

В другой раз удача может не улыбнуться Эйвану.

Оборотень прищурился, наблюдая за разъяренной мордой поверженного. Он тяжело дышал, хрипя и кашляя кровью. Но о пощаде не молил, обжигал злым огнём диких глаз.

«Сделай это», – послышалось в голове. Не похоже на Гельзара, голос был женский. Эйван повернул голову к Аирен. Она пристально смотрела на него.

«Ты снова потеряешь силу, если двадцатый умрёт», – подумал в ответ оборотень.

«Мне плевать. Избавься от него. Это приказ».

– Ты хочешь жить? – Эйван не смог не спросить об этом даже врага.

Овелиор судорожно хватал воздух, но он будто бы не доходил куда нужно.

– Пощада? От тебя? Нет.

Эйван зажмурился.

Он чувствовал, что может противостоять воле крошки-альфы. Вот только никому это не нужно.

Все внимательно наблюдали за каждым движением Эйвана.

Ему не нравилось вершить такой суд.

– Если это твой выбор...

– Проиграть тебе. Позор. Я убьюсь сам, если не сделаешь этого.

– Ладно.

Эйван зарычал и всей силой навалился на Овелиора, насаживая его на штырь дальше.

Он слышал, как остриё проникает всё глубже. Вскоре оно уперлось во что-то.

Зверь заскулил и обмяк.

Эйван смотрел на него, и чем дольше это делал, тем точнее отпечатывался в его сознании взгляд убитого.

Оборотни постепенно окружали его. Они встречали победителя траурным молчанием.

– Отойдите от меня! – зарычал Эйван и, оставляя за собой красные следы, зашагал прочь.

Он никого не хотел видеть и слышать. Только спрятаться и забыть обо всём.

Покоя, он хотел покоя.

Брёл по заснеженному лесу, не следя за дорогой, и каким-то чудом оказался у алтаря в форме волчьего черепа.

Ноги будто сами привели к нему.

«Убивать во имя любви к жизни. Воистину извращённый путь ты мне стелешь, Йогара».

Эйван упал в снег и закрыл глаза. Он слушал завывания ледяного ветра и крик ворон над собой. Раны затягивались, оставляя новые шрамы.

Бурую шерсть засыпало снегом, и постепенно белые крупицы превратились в пушистое одеяло.

Пустота, плотно переплетенная с покоем и холодом, подарила желанное забвение.

Оборотень спал, пока не почувствовал на себе чьё-то дыхание.

Тонкие руки уверенно подняли волчью голову и положили на что-то тёплое.

На мягкие колени. Девичьи пальцы утонули в густом волчьем меху.

– Почему ты пришёл именно сюда?

– Хотел подумать. Это как раз очевидно. А вот зачем здесь ты?

– Я за тобой шла.

– Спасибо, – Эйван прижался щекой к ноге. Он посмотрел одним глазом на бледную, с посиневшими губами Аирен. – Ты замёрзла.

– Тогда отведи меня домой.

Коварная. Она знала, что оборотень не сможет ей отказать.

Он медленно восстал из-под снега, оставляя глубокую вмятину, окрашенную в красный.

Крошка-альфа держала его за загривок и не отпускала всю дорогу. Странное ощущение, но Эйвану почему-то понравилось.

Аирен нужно согреть.

Добравшись до дома, Эйван принялся растапливать печь. Он самозабвенно смотрел на набирающий силу огонь и подкидывал дрова, не замечая, как становится слишком жарко даже для Аирен. В конце концов, она не выдержала и попросила прекратить устраивать в доме баню.

Она долго молча сидела рядом, а потом осторожно положила оборотню голову на плечо.

– Твоя совесть чиста. Убийство Овелиора на мне, я хотела отомстить ему. Я сделала это твоими руками.

– Нет, – мотнул головой Эйван. ­­­– Это было мое решение.

– Это был мой приказ.

– А я мог отказаться. Ладно, забудем, не хочу вспоминать.

Милое личико Главы оказалось как-то совсем близко, Эйван приподнял бровь, собираясь прокомментировать это, но он не успел, и Аирен впилась в него губами, нежно обхватив шею. Эйван не смог не ответить и, обняв рукой хрупкое тело девушки, коснулся её золотистых волос. От её близости закипала кровь и все плохое, что случилось сегодня, ушло куда-то на задний план.

Но одна мысль всё же вертелась в голове. Эйван немного отстранился, чтобы видеть лицо Главы.

– Я больше на охоту за человеком не пойду, пускай двадцатого ищет кто-нибудь другой.

– Дурак! – Аирен надулась. Её щеки приобрели приятный розовый оттенок. – Я не собиралась ни о чем просить!

Эйван невольно рассмеялся. Она так мила!

– Так это акт любви! – восторженно воскликнул оборотень и широко улыбнулся. А затем упал головой девушке на плечо, вдыхая её запах. – Я к этому серьёзно отношусь. Если так хочешь, то ты становишься моей. Иначе всё это не имеет смысла. Что скажешь?

– Что я по-твоему тут делаю, бес тебя подери?! – возмутилась Аирен. Теперь её розовые щеки окрасились в ещё более насыщенный оттенок. Степень смущения достигла нового уровня.

– Тогда решено! – вдохновился Эйван и схватил отныне свою девушку на руки. Теперь у него есть своё сокровище! Он прижал её к себе, и они стояли так несколько минут, слушая удары сердец друг друга.

Сплошная стена одиночества, за которой оборотень жил, дала трещину, и теперь с другой ее стороны бил ослепительно яркий свет.

Интересно, о чем же в этот момент думает стеснительная голубоглазка?

Жарко. Тут стало слишком жарко. Напористо дымил поставленный на плиту чайник.

Воздуха стало не хватать, и Эйван сбросил с себя байку и футболку. Аирен уставилась на покрытое шрамами тело. Старые и новые жуткие узоры пересекались, образуя сложный рисунок. Про это оборотень совершенно забыл.

– Тебя это отталкивает? Извини, я забылся.

– Не-е-ет, – протянула Аирен, но как-то неуверенно. – Тебе больно?

– Не-е-ет, – передразнил ее Эйван и приобнял крошку-альфу. – Это татуировки моих принципов! Я гордо несу их сквозь века. Скажи-ка лучше вот что. У тебя кто-то до меня был?

Аирен, уже напоминающая спелый томат, отвернулась. И залепетала что-то про активную городскую жизнь, которая у неё была совершенно нормальная, и она была популярной девушкой. И конечно же, много с кем встречалась.

Врать она абсолютно не умела, одним словом.

– Пойдем-ка выпьем чаю, – понимающе улыбнулся оборотень.

Стол ломился от сладостей, добытых в Рихте. У окна горело несколько свеч, а в кружках остывал земляничный чай. А Эйван и Аирен вместе склонились