Цезаря, но жадно надеялся доказать самому себе обратное. Он жаждал власти. Большой власти. Власти над такими мужчинами и женщинами, которые ни в чем ему не уступают, но будут вынуждены поклониться ему.

Длившееся долгое время кровопролитное сражение завершилось победой римлян, и разбитые войска начали отступать. Албаны и их союзники первым долгом забрали с собой тело Касиса и погибших амазонок. Их они ни в коем случае не могли оставить врагам. Они постарались забрать и других своих товарищей, но сил и времени уже не хватало. Ближе к вечеру им все же удалось упокоить погибших воинов. Римляне тоже не отдыхали. Они в свою очередь принялись грабить тела оставленных убитых. Глядя на происходящее все с того же возвышения, Помпей стал размышлять над тем, почему Оройс поставил во главу войска своего брата. Он пришел к правильному выводу о том, что основные силы этих местных жителей ожидают его впереди, и что его хоть и победившее, но ослабленное войско должно будет пройти через новое испытание. И все из-за этой маленькой плутовки. Сейчас он был уверен, что хитростью было и то, что ее сообщница нашептала ему на ухо, лишь бы не допустить того, чтобы хозяйка была вынуждена лечь с ним в постель. Несмотря на все сюрпризы, которые поджидают его и его войско впереди, Помпей не мог отказаться от своей цели. Жажда власти подгоняла его к берегам Каспия, ведь Гней был от них на расстоянии всего трех дневных переходов. Никогда и никому со времен Александра еще не удавалось так близко подойти к этим заветным краям.

На следующий день основные силы албан и их союзников, возглавляемые самим царем Оройсом, ожидали римлян также недалеко от реки Абант. Там, где должно было поджидать его некогда войско Цезаря, по словам лживой амазонки, сейчас стояло еще более многочисленное союзное войско, чем вчера. Количество пехотинцев не уменьшилось, несмотря на вчерашние потери, и шестидесятитысячная пехота предстала перед Помпеем. Конница же была больше, чем вчера — двадцать две тысячи. Видимо, всадницы амазонок предпочли большей своей частью присутствовать на втором сражении. Помпей чувствовал, что эта схватка будет решающей, и готов был сразиться на смерть.

И снова римляне и албаны, а также их союзники сошлись в бою. Одна сторона жаждала захвата все новых территорий, еще большей власти, еще большей мощи, присвоения богатств и достижений. Другая защищала свою исконную землю, и каждый защитник готов был умереть в этом бою за свой дом, за память о погибших воинах и Касисе.

Союзные войска разделились на четыре части: объединенные племена, амазонки, албаны и иберы. Кирн возглавлял иберов, а Аран албан. В первых рядах правого фланга амазонок стояли Фоя и Деянира, левым флангом командовали вожди объединенных племен. Все они самоотвержено ринулись в бой с боевым кличем на устах. Чем долше длилось сражение, тем горячее становилось на поле боя. Порубленные раненые стонали в мольбах о воде. Уставшие римляне не ожидали такого яростного сопротивления. Казалось, каждый местный воин ждал своей очереди и бесстрашно бросался в самое пекло. Глядя на все это, Помпей понял, что силы Зобера в ряду этих отчаянных людей оказались не такими уж и мощными и не сумели подкосить ни дух, ни силу войска. А смерть Касиса, напротив, вдохновила воинов и они будто жаждали повторить его подвиг и героически погибнуть. Римляне видели эти отчаянные взгляды и понимали, что противники решили идти на смерть, поэтому победа доставалась им все легче и легче, они уже были готовы к самому худшему. А вот римляне все это время шли на победу и, строясь под этим знаменем, им становилось все сложнее погибать. Им хотелось жить в триумфе, жить, а не погибать, доставляя его кому-то. В рядах итак уже сеялись сомнения. Уж слишком надолго их легионы застряли на этом месте, уж слишком изнуряющим был их путь. Ради чего они все это делают? Они не на своей земле. Может, они делают это ради великой империи? Так нет же никакого цельного государства! Воины знали, что с тем же успехом на берегу Абанта их могло ожидать войско Цезаря, тех же самых римлян. Так ради чего они терпят эти походы, ходят кругами, чтобы застать врагов врасплох, терпят эти мучительные переходы через реки и складывают сейчас свои головы? Ради жадности какого-то одного человека, который возомнил из себя властителя мира? Такие люди будут приходить и уходить, и будут всегда. Но почему они, простые воины, должны складывать головы ради каких-то обещанных благ, которые им даже увидеть не будет суждено? Ладно эти местные жители. Они ведь на своей земле. У них нет иного пути, как умереть, защищая свои дома. Перед ними действительно святая цель. А какую цель преследует этот легион Помпея? Если вчера всем воинам тайком намекнули о том, что если придется воевать, они пойдут даже против Цезаря? Может их предводитель ополоумел? Римляне все больше чувствовали себя частью какого-то сумасшедшего шествия. Они вовсе не хотели оказаться на месте свиней, которых забивали ради жертвоприношения богам на празднике Сатурналий.

Конь Деяниры пал, и она пробивалась вперед, сражаясь с мечом в руке. Неожиданно со стороны на нее набросился еще один противник. Деянира не успела бы спастись, если бы ни Кирн, снесший голову нападающему. Разгоряченная женщина улыбнулась своему спасителю, и они продолжили сражаться бок о бок. Фоя также сражалась в этом бою, но амазонки не оставляли ее без защиты, жизнь единственной принцессы и продолжательницы царского рода была им очень дорога. Помпей не мог знать, что в крови этих диких и умных женщин текла кровь величайших мужей всех времен и народов. Сегодня частичка Александра Македонского и Цезарь в лице принцессы Фои, сражалась против Помпея на стороне народов Кавказа.

Упавшие духом, измученные и разбитые, римляне не смогли сломить сопротивления албан и их союзников. Возбужденные воины удивились, когда войско противников начало отступать. Они потеряли чувство времени и думали, что сражение находится еще в апогее.

Помпей же не мог более рисковать своим легионом. Он видел, что албаны будут сражаться до последнего человека, будь то римлянин или албанец. Теперь было ясно, почему албаны отступили вчера, каждый до последнего среди них, заранее знал, что первое сражение должно быть проиграно и, несмотря на это, отважно сражался, не дрогнув перед лицом врага. Поэтому, как опытный стратег и полководец, поняв, что в этой битве он потерпел крах, чтобы не потерять еще большее количество людей, Помпей приказал своему войску отступать. Как ни жалко