суком — на него он обычно вешал свою сумку из шкуры оленя. Сейчас там висел Игор, словно бабочка, пришпиленная булавкой.

Меня вырвало — я много чего успел увидеть, но младенцев на суку не приходилось. У порога хижины Андрия гильз было больше, похоже, он отстрелял весь магазин, а может, даже больше. Но где украинцы, Ада, Наик? Оставалась слабая надежда, что, отбившись, они ушли в лес. Уже собираясь в сторону леса, увидел у берега озера Андрия. Вернее, того, кто раньше был им.

Труп украинца был на месте лишь наполовину — ему отрубили руки и ноги. Рубили настолько тупым оружием, что кости были раздроблены. В груди Андрия торчало четыре стрелы, была проникающая рваная рана на животе и на бедре. Нападавшие истыкали его кинжалами даже в лицо, превратив его в одну сплошную рану. Это какой звериной яростью надо обладать, чтобы наносить такие раны — часть из них была нанесена посмертно — даже крови местами не было.

Что же здесь произошло? Кто сделал такое, было понятно — шесть лошадиных трупов и огромное количество крови на площадке перед нашими хижинами. Был бой — жестокий бой, потому что крови было так много, что местами зеленая трава была бурой. Труп Ару был лежал дальше всех — видимо, парень примчался из Хала, услышав выстрелы.

Не было на месте и автоматов, что давало робкую надежду на то, что Ада, Саленко и Наик смогли уйти в лес. Я метался по площадке, как раненый зверь — надо было понять, что произошло, прежде чем пускаться в погоню. Если столько крови, а Андрий буквально косил огнем нападавших — где же их трупы?

— Арт, — Этаби показал рукой. Со стороны Хала шли местные, увидев, что мы возвратились домой. От наших лачуг до крайнего дома в деревушке было меньше двухсот метров. Ару помчался на помощь, а эти трусы, вероятно, не посмели и теперь шли с повинной. Чувствуя, как закипает злость, выхватил Глок, передернул затвор.

— Надо узнать, что случилось, — рука хуррита легла мне на плечо,- Убить всегда успеем.

Тард и остальные парсы еще не успели дойти до Хала, мы с кузнецом сильно от них оторвались. Без них в селении оставалось человек шесть-семь парсов, но ни одного из них я не видел. Это были сарды, женщины и дети — на их лицах была скорбь и печаль.

За десять минут, путаясь в показаниях, Халы поведали, что случилось.

Нападение произошло рано утром — они услышали гром, а потом крики и ржанье лошадей. Ару, по словам сардов, сразу побежал к нашим хижинам.

Несколько всадников, вооруженных луками, поскакали навстречу ему и сразил и его еще на расстоянии. Дальше они ворвались в Хал и навели ужас на всех. Двух парсов, что осмелились выступить против, убили и трупы сбросили в озеро. Когда гром закончился, один из пасынков Ару, подплыл на лодке и с озера наблюдал, что происходило.

— Они увели с собой Инанну, Наик и больного, — больным в Хале называли Саленко, за его чрезмерную болтливость. Мальчишка оказался смышлёным: он незаметно наблюдал, как пленников усадили на лошадей, и воины тронулись в путь.

— Наик и больного били, сильно били, а Инанну не били, они делали так, — став на колени, пацан молитвенно сложил руки и поднес их ко лбу.

— А где их убитые?

На мой вопрос ответил сард, имени его не помнил:

— Они заставили нас сложить огромный костер и сжечь их. Лишь потом люди на зверях ушли.

Только после его слов обратил внимание, что на южной оконечности Хала еще поднимается дым. Количество о данных трупов разнилось — пара человек положили восемнадцать камней, еще один положил аж двадцать два. С одной стороны, было презрение к этим людям, но с другой стороны, головой я понимал, что их усилия не дали бы результата. Если судить по изрытой земле, хеттов было не меньше пяти десятков. Что могли противопоставить профессиональным воинам парсы, вооруженные копьями? Двое рискнули и поплатились жизнями.

Попросил вырыть три могилы — надо было предать земле отважного Андрия, сдержавшего клятву. Только после его смерти были захвачены остальные: украинец обещал защитить мою жену ценой жизни — и он сдержал свое слово. Снова тщательно обследовав хижины, собрал все гильзы. Ада стреляла изнутри — нашел восемь гильз и нестрелянный патрон. Что-то случилось? Девушка запаниковала, начала передергивать затвор и, возможно, была схвачена.

На площадке перед домом Андрия, внутри хижины и снаружи я отыскал двадцать шесть гильз. Ровно столько оставалось патронов в одном из автоматов. Но я не нашел гильз у хижины третьего участника, как и не нашел автомата, доверенного Саленко.

Шесть трупов лошадей и порядка двадцати всадников говорили про атаку сплошным строем. Версий можно было строить тысячу, мальчишка ничем больше не мог помочь. Полчаса помучив его вопросами, отправил помогать рыть могилы, вспомнив, что Ару тоже надо достойно предать земле. Ару, пораженный стрелами, продолжал ползти к моей хижине. След примятой травы шел около сорока метров — его добили уже на подходе, просто вспоров живот.

Внутри хижины Андрия все было тоже разбито, даже снесена одна стена. Мой друг бился, как лев, когда закончились патроны. И умер, как герой — никогда не забуду и отомщу, поклялся над его могилой. Поблагодарил и Ару, оказавшегося достойным человеком: две маленькие могилки поместились между могилами взрослых.

Труп Аму забрали Халы, пообещав проводить в последний путь по местным обычаям.

— Этаби, твоя кузница уцелела, где добывать эшк, ты знаешь. Я должен отомстить за убитых и вернуть свою жену.

— Арт, — голос кузнеца дрожал от гнева, — Ты видишь перед собой слабую женщину?

— Нет, ты мой друг и очень достойный человек! — я не сразу понял причину гнева Этаби.

— Если ты не видишь женщину, почему разговариваешь со мной, как с женщиной? — я даже попятился, еще немного — и у хуррита сорвет крышу. Я ведь только попрощаться хотел, потому что собирался идти вслед за хеттами.

— Этаби будет мстить с тобой, — кузнец вытащил из груды породы спрятанные мечи. Я не стал брать все три меча с собой.

— Этаби мужчина, хурре! И ты хурре! А хурре должны помогать друг другу!

— Но я не хуррит, сказал просто, чтобы Атра не задавал лишних вопросов.

Кузнец отмахнулся:

— Хурре не племя, хурре — это здесь, — он стукнул огромным кулаком по груди, едва