Честно сказать, его порыв меня удивил и обрадовал. Иметь такого союзника, знающего об устройстве хеттских поселений и городов, было большим подспорьем. Да и в бою этот гигант мог очень сильно помочь. Я больше рассчитывал на Глок, но там только десять патронов.

Появились парсы, несущие наш точильный станок. Вряд ли он нам скоро понадобится, если понадобится вообще. Все грандиозные планы, что я строил на жизнь, поменялись кардинально. Теперь мною владела лишь одна мысль — освободить захваченных и отомстить за убитых.

Тард не посмел даже спросить про планы, молча провожая нас взглядом. Опоясанные мечами собственного изготовления, молчаливые, мы покидали Хал, место, где нашли смерть два моих друга. И неважно, какую цену мне придется заплатить, но я отомщу, отомщу так, что содрогнется вся хеттская империя. Раньше я был к ним равнодушен, не разделяя неприязни Этаби. Сейчас кузнец мог завидовать мне — ненависти в груди хватило бы, чтобы сжечь их всех дотла.

Мой друг-гигант, шагавший рядом сказал, что хурре — это состояние души. Если это включает жажду смерти, ненависть, желание крушить врагов, то я, пожалуй, хурре, или хуррит, как любит говорить Саленко. Был один момент, связанный с археологом — он забивал мне голову, наталкивая на нехорошие мысли. Андрий погиб, как герой — даже убив его, враги не могли насытиться жаждой мести, калеча труп. Ада отстреливалась, она девушка, пусть и сотрудник СБУ, я допускал страх и панику в ее действиях. Все-таки ее учили на психолога-полиграфиста, вряд ли боевой подготовке уделяли много времени.

Но у лачуги Саленко гильз не было, равно как и автомата. Может, его успели захватить первым? Или в момент атаки Виктор оказался вне хижины и вне досягаемости оружия? Может, археолог банально струсил и просто не открывал огонь?

Шагая по широкому конному следу, анализировал случившееся. Несомненно, это была атака именно на нас, а точнее, целью была Ада. Пасынок Ару много раз подтвердил, что хотя мою жену держали, к ней относились с уважением. Я вспомнил странного торговца, посетившего нас и разбившего пиалу при виде Ады. Вспомнил, как реагировала на нее Наик при первой встрече. Вспомнил слова Саленко про хеттскую легенду, гласящую про приход богини с красными волосами. Что с ее приходом хетты одолеют всех врагов и станут править всем миром.

Даже время нападения могло оказаться неслучайным, хотя это могло быть простым совпадением.

Ночь застала нас у места, где нам по пути из Кулиша встретились следы конного отряда. В глубине души чувствовал, что Аде не грозит опасность. Никто не станет везти пленников, чтобы поиздеваться и убить их вдали от дома. Пазл за пазлом складывалась головоломка — еще в Кулише чувствовалось, что воздух наэлектризован войной.

У меня не было плана действий — желание отомстить и освободить захваченных слепо гнало вперед.

— Может, будем идти ночью? — на мои слова кузнец покачал головой:

— Они уже очень далеко, мы их не догоним. Будем идти по следу, пока не узнаем, куда они идут. А сейчас надо поспать, силы понадобятся завтра.

Этаби был прав — захватчики опережали нас почти на световой день. А учитывая, что они верхом, фора увеличивалась почти в два раза. Но они тоже люди, им надо останавливаться, чтобы поесть, дать отдых лошадям. Если мы будем держать постоянную скорость, мы не сильно отстанем. При случае попытаемся узнать, куда держали путь всадники — всегда встречаются болтуны, даже в эти времена.

Пока нам везло — дорога была проселочная, следы копыт были видны четко. На второй день пути след повел севернее, уходя с направления на Кулиш. Это меня сильно расстроило — в городке я мог рассчитывать на помощь Атры или Эниа.

На третий день наткнулись на заведение типа постоялого двора — путники могли здесь поесть под навесом и напоить лошадей. Хозяин вначале послал нас на вопрос о пути всадников, но Этаби смог выдавить из него название конечного пути. Выдавить в буквальном смысле — произнеся слово «Хаттуш» сквозь кровь из горла, владелец постоялого двора покинул мир. Кузнец не рассчитал силу своих пальцев, задушив упрямого хетта.

Хаттуш. До этого момента я дважды слышал это название от Саленко. Этот город, в раскопках которого археолог принимал участие, был столицей хеттов. По его словам, столиц было несколько — но Хаттуш был главной столицей, расположенной где-то в середине территории Турции — северо-восточнее Хала.

Этот район отличался по ландшафту — мы шли по гористой местности, поросшей мелкими кривыми деревьями и кустарниками. Почва зачастую переходила в скальные породы, но в следе не было необходимости. С этих мест все дороги вели в столицу — все чаще встречались поселения хеттов. С первого взгляда не отличить Этаби от обычных хеттов — такой же бородатый, смуглый, с резко выраженными скулами. Но некоторое отличие было — кузнец был чуть светлее.

Мой цвет кожи привлекал внимание, и чтобы меньше выделяться, перестал смывать с лица дорожную пыль. Накинутая сверху туника на мой спортивный костюм не выделялась среди других десятков подобных — люди встречались и в откровенных лохмотьях.

Что удивило в стране хеттов — так это разветвленная сеть постоялых дворов. Чем ближе к Хаттушу, тем чаще встречались места, где можно было поесть. Сиклей у меня было достаточно, чтобы не думать о пропитании еще много месяцев, если не годы.

На пятый день мы оказались в небольшом городке — местные называли его Макуш, и он скорее являлся крепостью. В этом месте горы были выше, образуя ущелья, а в самом узком месте расположился Макуш — небольшой городок.

— Куда идете? — начальник стражи остановил нас, рассматривая как потенциальных преступников.

— Хаттуш, — ответил я прежде, чем кузнец откроет рот.

— Все идут в Хаттуш, — недовольно проворчал воин, не сводя глаз с хуррита.

— Вы хатты? — хеттами их называл Саленко, сами они чаще говорили «хатты» или «хайтты».

— Халы, — я махнуло рукой на запад. Все время молил Бога, чтобы кузнец не вылез вперед со своим горделивым: «Мы хурре!»

— Не знаю таких, — скучающе отвернулся стражник. Его подчиненные не убрали копья, нацеленные нам в грудь. Их было всего пятеро — мы могли бы разобраться с ними за секунды. Но подняв такую бучу, вряд ли удалось бы продолжить путь. Вытащив медный ше, протянул старшему. Глаза его блеснули, но он сохранил молчание. «Ставки растут», — промелькнуло в голове, и я, порывшись, достал еще один ше.