– И что дальше? Мы опять наделали бы глупостей? Апотом? Проведем чудесный месяц, два, три – а затем ты опять надуешься из-закакой-то ерунды и уйдешь? Лайам, не начинай.

– Так. Я не уйду, пока ты не согласишься. Рождество яхочу встречать с тобой. Да и вообще, я хочу быть с тобой всю жизнь. Ты мненужна! Ты единственная женщина, которая меня понимает, по-настоящему обо мнезаботится. Которой есть до меня дело.

– Лайам, я не хочу быть тебе мамой, – суровопроговорила Саша, – с учетом моего возраста.

– Каждый мужчина хочет, чтобы его опекали. Такие уж мысоздания. – От кого-то она это уже слышала, только не помнила, от кого. Дасейчас это и неважно. Пускай он самый красивый и притягательный, он все равнопредлагает невозможное. – И мне нравится, что ты меня старше. В тебебольше здравого смысла, а я без него пропаду.

– Это из-за того, что ты никак не хочешь повзрослеть.

– Ты будешь взрослой за нас обоих. Я тебя прошу! –Он был доволен, словно нашел выход, но для Саши это не было решением вопроса.

– Ты сам должен стать ответственным, и не перекладывайэтот груз на меня!

– Терпеть не могу эту роль! – Лайам прищелкнулпальцами. – А нельзя лет до восьмидесяти оставаться шальным художником?Потом можно будет все сваливать на старческий маразм.

– Ты можешь оставаться им всю жизнь. И не искать себеоправданий. Только без меня! – Саша старалась говорить спокойно ирассудительно, – никакие наши договоренности не имеют смысла. Все равноничего не получится. Это невозможно.

– Чушь! Все возможно. Ты просто не хочешь.

– Не в этом дело. Я люблю тебя и никогда не переставалалюбить. Это ведь ты от меня уходил, а не я. Это ты делал наши отношенияневозможными и не раз это доказывал. И меня убедил. Я уже начинала верить, чтовсе сложится, но тут ты разозлился на меня из-за Татьяны, и все – я оказаласьвиноватой, а ты, оскорбленный, удалился.

– Я был дурак. Что мне тебе сказать? Я без тебя немогу, я любил Бет, я ее потерял. Я люблю тебя – и я тебя теряю. Наверное, ятрудно поддаюсь обучению? Знаю только, что теперь у меня глаза раскрылись.

– Поздно, – горько констатировала Саша. Как бы ейхотелось повернуть время вспять! Но невозможно что-то сыграть заново, как бы нихотелось.

– Да ничего не поздно! – с жаром возразил Лайам.

– Поздно! – Упрямства в ней было не меньше.

– Если ты не перестанешь со мной спорить, я сейчаснапьюсь. Ты мне не оставляешь другого выхода.

Она подумала, он не шутит.

– Тебе нужно выпить?

– Нет, мне нужна ты. – Он встал перед ней наколени. На кухне они еще выяснением отношений не занимались, и Сашарассмеялась.

– Прекрати немедленно!.Встань, прошу тебя.

– Не встану, пока ты не скажешь «да». Послушай, ну чтомы теряем?

– Разум. Я определенно его потеряю. Как в прошлый раз.

– Больше этого не повторится. Обещаю!

– Ты выкинешь что-то новенькое, похлеще. Я тебя знаю.

– И что с того? Поссоримся, а потом помиримся. Этоназывается притиркой. Я хоть и не слишком сообразителен, но знаю одно: чертпобери, женщина, я тебя люблю!

– Ты невозможный тип!

– Очень может быть. Но это не должно влиять на нашиотношения, – подошел к ней и сделал то, чего желал весь вечер. И наканунетоже. Но не осмеливался. Поцеловал ее и сжал в объятиях. И целовал до тех пор,пока оба не задохнулись. – Люблю тебя, – прохрипел он.

– А я тебя, – шепотом ответила она. – Лайам,пожалуйста… Не поступай так со мной. – Она совершенно не могла перед нимустоять и знала это. Она слишком его желала.

– Саша, пожалуйста, давай попробуем все сначала… –прошептал он в ответ. Она долго и пристально смотрела на него, а потом, будтокто-то ею руководил, кивнула и закрыла глаза.

Он подхватил ее на руки, отнес в спальню и опустил накровать, которую они делили еще несколько месяцев назад. Она смотрела, как онраздевается, и поражалась тому, что она опять идет на это безумие. Но устоятьуже не могла.

– По-моему, я одержима, – сказала она, глядя, какон разувается и стягивает брюки. – Мне нужен священник, чтобы беса изгнал.

– А мне нужна ты, – ответил он и швырнул одежду напол. У нее закружилась голова. Потом она выключила лампу. – Мне нужнатолько ты, и больше никто, – повторил он и запрыгнул в постель.

– Лайам, я тебя так люблю… Давай в этот раз обойдемсябез катастрофы, – предостерегла она, а он уже набросился на нее.

– Саша, обещаю: обойдемся.

Они овладели друг другом с таким жаром, что казалось, онспалит их обоих дотла. То, что их объединяло, не поддавалось никакой логике,никаким клятвам и словам. Они были вместе и знали только одно: они верят, чтоэто возможно.

Наутро Саша проснулась рядом с Лайамом и засмеялась:

– Скажи, что это сон. Я, наверное, на наркотикиподсела. Мы сошли с ума, если решили все начать сначала.

– Да, – согласился он и перевернулся на спину,улыбаясь до ушей. – Мы сошли с ума, и мне это по душе. Сама подумай,насколько скучно было бы жить иначе.

– Да, скучно. И благоразумно.

– Благоразумие – это так скучно, – поддакнулЛайам. – Чем сегодня займемся?

– Насчет вас, господин Шальной Художник, мне ничего неизвестно, а мне надо на хлеб зарабатывать. Детей кормить и таких вотхудожников.

– Только не меня. Я уже кучу денег зашиб. – Лайамс довольным видом повернулся к ней и поцеловал. Они снова были счастливы. Ижизнь была прекрасна. – Из Вермонта вернусь сюда. – Он планироваллететь из Бостона в Лондон, но теперь, в мгновение ока, всепеременилось. – Если хочешь, в Париж можем полететь вместе. Но не думай,что я стану навязываться вам с Ксавье на Рождество. Я могу на пару дней и вЛондон слетать.

– Нет! – решительно заявила Саша. – Я хочу,чтобы ты был с нами. Ксавье будет только рад. – Татьяну на Рождество онавсе равно не ждала. После смерти отца Рождество в компании матери и брата сталоповергать ее в депрессию. Один Ксавье хранил верность матери и никогда неоставлял одну. – Лайам, – с серьезным видом произнесла Саша и села. Унее было такое выражение, словно она собралась сделать официальноеобъявление. – На этот раз я не собираюсь тебя терять. И мне плевать, чтодля этого потребуется. Не хочу, чтобы все у нас опять сорвалось. А если тыопять вздумаешь уйти, я тебя догоню. Я хочу, чтобы ты это знал. Мы либо сделаемтак, чтобы все у нас получилось, либо сведем друг друга в могилу бесконечнымипопытками. Да разразит меня гром, если я опять проиграю!

– Так точно, мэм! – Он отдал честь и промаршировалв ванную. Как хорошо было снова видеть его здесь! Видеть его прекрасноеобнаженное тело и эти дивные белокурые волосы.