стыд пока ещё никуда не делся. Как и страх, он так просто не убирался, разве что на одну ночь. Чтобы стереть его полностью и навсегда, требовалась помощь хозяина сна или регулярное воздействие. А пока она подтолкнула прозрачную женщину вперёд, вложив в её кровавый рот другие слова.

— У тебя потрясающий голос. Меццо-сопрано, как у Джефри Галла и Франко Фаджоли.

Славка понятия не имела, как звучит меццо-сопрано и кто вообще эти люди, чьи имена сейчас прозвучали, она вытянула эти слова из подсознания самого Стаса, видимо, он искал название для своего голоса или кто-то уже ему говорил подобное. Момент стыда потерял свою остроту, теперь Стасу было по силам его победить, если только в реальности не вернётся Соскачатун или не появится ещё одна такая дама — любительница пронзать шпильками самолюбия неоперившихся юнцов.

Оставив Стаса поющим в пустом зале, Славка заглянула в сон Валеры. Он соскребал с пола торт и складывал в пустой гроб. Торт никак не заканчивался, на месте маслянистых пятен крема появлялись новые коржи.

Валера злился:

— Я же сказал, растут грабы, а не гробы!

Из пустого гроба раздавалось чавканье, кто бы там ни был, он с удовольствием ел расплющенный «Наполеон» и просил ещё. Валера раскопал в куче крема банку сгущёнки, хотел бросить, но передумал, проковырял две дырки и выдул сладкую жидкость через отверстие. В гроб кинул пустую банку.

— Подавись, зараза!

Славка усмехнулась. Надо же, какой нелепый сон, у самого Валеры напрочь отсутствовало чувство юмора, видимо, всё досталось его подсознанию. А ещё во сне нашлась потерянная сгущёнка. Возможно, Валера не взял её, но знал, кто это сделал.

Она снова выбралась в пустой и влажный лес, полный тихих шорохов и птичьих голосов. Хотела заглянуть в сон Криса, но, сделав шаг, остановилась. Она боялась. Её не пугали страхи Криса, её пугало собственное желание повторить яблочный поцелуй и стыд за это желание перед Лукой. Как она вообще может думать о Кристиане, если совершенно точно любит Рыжика? Как же ей хотелось поговорить с мамой, только она умела успокоить бунтующие чувства и прояснить мутные мысли. Но признаться в том, что её терзает, опасалась. Ведь она нарушила мамин запрет и сама виновата, что должным образом не остерегалась сероглазого мужчину. И самая главная причина: она боялась, если расскажет маме о своих чувствах, та строго воспретит ей видеться с Крисом. А Славка не готова была расстаться с неудобными, сладкими, щекочущими и жуткими эмоциями, которые дарило его присутствие. Ей хотелось себя обманывать и дальше. Обманывать и надеться, что это само пройдёт, как простуда.

Под утро дождь утих. Славка не помнила, когда их палатка опустела, она заснула раньше. Олег Степанович не ждал подъёма кострового, сам развёл огонь и закипятил воду. Завтракали, беспрестанно зевая, пили растворимый кофе и хрустели бубликами. Несколько часов ждали решения судей насчёт турполосы. Дядько время от времени отправлял кого-нибудь узнать, что слышно о соревнованиях. К десяти часам трава немного просохла, но берега реки, где была проложена дистанция, всё ещё напоминали грязевые горки. Наконец в одиннадцать объявили, что турполоса состоится, но от каждого института можно выставить только одну команду. С ребятами определились быстро: Стас, Валера и Крис, за девочек решили проголосовать. Илону выбрали сразу, Иру следующей, у них у обеих, как и у Стаса, имелся опыт подобных соревнований. Осталось одно место. Олег Степанович озвучил свой выбор:

— Берите Вику, она маленькая, а у вас на последнем этапе переноска пострадавшего. Её и понесёте.

Все согласились. Участники ушли на судейскую поляну, и в следующий раз их увидели уже после завершения турполосы. Вернулись в лагерь грязные, мокрые, но смеющиеся до хрюканья и колик. Даже Валера подхихикивал.

— А как нужно было нести?

— Ногами вперёд!

— Разве так можно, это же плохая примета.

— Плохая примета — ронять пострадавшего.

Олег Степанович наблюдал за прохождением полосы и на призовые места уже не рассчитывал. Мало того, что потеряли на параллельных перилах снаряжение, ещё и грязевой подъём превратили в шоу. Вика никак не могла подняться вверх, скользила по верёвке и падала в жидкую грязь, ей с каждым разом становилось всё сложнее удержаться на склоне, остатки травы окончательно втоптали в размокшую землю, а руки у неё совершенно ослабли. В итоге её подцепили на карабин и просто вытянули, как неподвижный груз. Пострадавший из неё получился натуральный, она так устала, что на импровизированные носилки из штормовок легла с большим удовольствием. Правда, отдохнуть ей не дали. Уронили два раза.

Осталось дождаться награждения. Олег Степанович устроился с гитарой у костра и отпустил команду на волю, правда, с условием быть в лагере в полном составе через три часа. Вика и Ира фотографировались с соперниками, Толик завалился в палатку и досматривал украденный ночными приключениями сон, Валера и Стас остались у костра и тихо подпевали Дядько про незакрытый тюбик с зубной пастой, а потом и про изгиб гитары жёлтой.

Крис, естественно, не сказал, какие у него планы на эти три часа. Рюкзак с оборудованием он отнёс в машину Лёхи ещё утром. Их поездка к опорам ЛЭП тоже была под вопросом, как и турполоса, но дождь утих и, несмотря на мокрую серую взвесь в воздухе, повторения ливня не ожидалось.

Славка бродила недалеко от лагеря, знакомилась с лесом, прислушивалась к нему, искала местные чёртовые тропки и следы Пачухи. Криса увидела издалека. Сначала хотела убежать, разозлилась на себя и нарочно пошла прямо по дорожке. После вечерних посиделок он не смотрел в её сторону. Когда голосовали за девчонок, не назвал её имя, как-то слишком явно делал вид, что её не существует.

Крис тоже увидел Славку, на мгновенье остановился и снова пошёл навстречу. На узкой дорожке помещался только один человек, приблизившись почти вплотную, они одновременно отступили в сторону. Он влево, она вправо. Выждав секунду, снова сделали шаг в сторону, в этот раз наоборот: она влево, он вправо. Замерли, ожидая, что кто-то первый уступит дорогу и тогда будет ясно, с какой стороны лучше обходить препятствие. Стояли молча и ждали, а лес звенел и ронял капли с листьев на их головы, встряхивался, как мокрый пёс.

— Поедешь со мной?

Славка не ожидала предложения, сразу поняла, о чём он говорит, и уточнять не стала, только кивнула.

— Поеду.

— Нужно предупредить Дядько, что нас двоих не будет.

— Ты ему скажешь, куда мы едем?

— Нет, конечно. Он мужик добрый, но слишком ответственный. Подробностей ему знать не нужно.

Крис, не моргнув глазом,